— Каким был ваш первый переводческий опыт?
— Это была книга Дугласа Адамса «Путеводитель „Автостопом по Галактике“». Переводила для себя. Прочитала его года за четыре до того, как перевела, и очень захотелось перевести, чтобы дать прочесть тем вокруг себя, кто английского не знает. Я пыталась читать его вслух, переводя на ходу, но ничего не получалось. А потом, когда в 1998 году я осталась без работы, появился досуг. И я довольно быстро решила реализовать планы.
— Получается, что вы всегда умели переводить и специально этому не учились?
— Наверное, да. Только я никогда об этом не думала. Работала переводчиком всякой околокомпьютерной ерунды — я по образованию инженер-математик. Видимо, умела это делать, потому что на работе меня держали. Потом работала в фирме, которая производит программное обеспечение и продает его на Запад. Там я писала документацию к этой программе на английском и страшно страдала, потому что это было неинтересно. Последние года три перед тем, как я стала все-таки заниматься художественным переводом, казалось, что если я начну этим заниматься, это будет счастье.
— Потом вы перевели для личного пользования «Гарри Поттера» и стали весьма известны...
— «Поттера» я перевела буквально на следующий год после Адамса. Но если бы я знала, чем он для меня станет, я, может быть, еще подумала бы, начинать или нет. Сначала ничего переводить не собиралась. Взяла присланную книжку, за два дня прочла, ужасно захотела с кем-нибудь поделиться. Но я, вообще-то, человек ужасно ленивый и просто так переводить ничего не хотела. Но буквально через несколько дней обнаружила, что сижу и перевожу. Сначала попробовала кусочек, который мне показался сложным, — получилось. И я пропала.
— Тома Шарпа для «Эксмо» вы переводили уже с редактором. Это был, видимо, новый опыт. Понравилось?
— Бывает, что очень не нравится. Например, я — принципиальный противник использования мата в тексте. Я считаю, что пора защитить русский мат. Русский мат стремительно исчезает от того, что вышел на поверхность. Он теряет энергетику. И когда я переводила «Работу над ошибками» Бедфорда, я сумела как-то вывернуться так, чтобы обойтись без этого. Потому что в ткань моего текста это не вписывается никак. Мы с Максом Немцовым, который редактировал книгу, очень много спорили и ругались по этому поводу, но потом сошлись на том, чтобы одно слово все-таки оставить — о чем я потом очень жалела и жалею до сих пор. Слова влияют друг на друга. Если одно слово печатное, а другое непечатное, им плохо от соседства.
— Чему нужно учиться, чтобы стать хорошим переводчиком?
— Я считаю, что надо учить родной язык. Я пыталась читать немецкую книжку — со словарем, буквально через слово, но я поняла, что могла бы ее перевести. Потому что понимаю, о чем там речь и чувствую настроение. Остается только пересказать это родным языком. И если знаешь родной язык — пересказ получится.