Возвратясь из путешествия, узнал я, что г. Бестужев, пользуясь моим отсутствием, напечатал несколько моих стихотворений в своем альманахе.
Неуважение к литературной собственности сделалось так у нас обыкновенно, что поступок г-на Бестужева нимало не показался мне странным. Так, например, г-н Федоров напечатал под моим именем однажды какую-то идиллическую нелепость, сочиненную, вероятно, камердинером г-на Панаева. Но когда альманах нечаянно попался мне в руки и когда в предисловии прочел я нежное изъявление благодарности издателя г-ну Аn, доставившему ему (г. Бестужеву) пьесы, из коих 5 и удостоились печати, — то признаюсь, удивление мое было чрезвычайно. В числе пьес, доставленных г-ном Аn, некоторые принадлежат мне в самом деле; другие мне вовсе неизвестны. Г-н Аn собрал давно писанные и мною к печати не предназначенные стихотворения и снисходительно заменил своими стихами те, кои не могли быть пропущены цензурою. Однако, как в мои лета и в моем положении неприятно отвечать за свои прежние и за чужие произведения, то честь имею объявить г-ну Аn, что при первом таковом же случае принужден буду прибегнуть к покровительству законов.
В комментарии к этой черновой заметке А. С. Пушкина сообщается, что она им напечатана не была. Комментатор пишет: «Поводом к протесту Пушкина явилось то, что М.. А. Бестужев-Рюмин... опубликовал в своем альманахе „Северная звезда“ (вышел в свет в июле 1829 г.) 7 стихотворений за подписью Аn. Из них шесть принадлежали Пушкину, в том числе послание к Чаадаеву „Любви, надежды, тихой славы“ (с цензурными изменениями). Седьмое стихотворение принадлежало Вяземскому. Сделано это было без всякого разрешения Пушкина» (Там же. С. 470).
А. С. Пушкин вернулся к этой болезненной для него теме, когда писал в Болдино большую статью «Опровержение на критики».