Вчера я по условию пришла к Беньяш слушать вместе с NN ее работу о Ханум. Кроме нас была Слепян [Д. С. Слепян, драматург, актриса] — грубая, злая, умная. Мелькнула Раневская.
Беньяш читала нечто очень ловкое, но трепетно-розовато-волнующее, очень безвкусное по всем очертаниям, очень дурное по языку, очень банальное и дилетантское. «Красота, красота!»
Первой высказалась NN: «Хорошо. Интересно. Создает образ Ханум. Тот, кто не видел — захочет увидеть, а кто видел — припомнит свое ощущение».
Я высказалась всерьез, точно и беспощадно.
NN и Слепян обрушились на меня. Беньяш сказала, что я очень мила, но с моими оценками не согласилась.
Слепян говорила обычности, на которые скучно было возражать.
NN — «Загубил, загубил вас Маршак...» И отсюда перешла к гневной филиппике против редакторов, которую постараюсь воспроизвести точно:
— «Мне рассказывали, что на одном редакционном совещании по поводу одной рукописи было сказано: она плоха, но если дать человеку со вкусом, то будет толк. Да что же это за шарлатанство, в конце концов! Кого же должен любить читатель? Чей портрет вешать на стенку?»
О редакторах в данную минуту речи не было, так что это был просто выпад против меня и моего профессионализма.
Я не спорила. Не хотелось людям равнодушным рассказывать о самом заветном, любимом, мучительном, что было у меня в жизни. NN, конечно, умнее всех на свете и могла бы все понять — но стоит ли, стоит ли? Зачем?