1931, 19 апр.
Издательство «Молодая гвардия» выпустило на рынок знаменитую книгу А. Э. Брема «Жизнь животных». Книга эта издана под таким титулом:
ЖИЗНЬ ЖИВОТНЫХ
по А. Э. Брему в переработке В. И. Язвицкого и М. А. Гремяцкого
под редакцией профессора Н. С. Понятского
Несколько ниже напечатано еще четыре слова:
Куда «допущено» — об этом не говорится. Посмотрим, что «допущено». Предо мной третий том этой книги — «Животные млекопитающие». Советские граждане Язвицкий и Гремяцкий не сговорились, как нужно писать: лазить или лазать? Они пишут этот глагол и так и эдак. Это, конечно, пустяки для грамотных людей. Читателю важно, что и как рассказывают эти люди о животных.
Прибавив муравьеду еще одно, совершенно лишнее наименование — мурашеед и признавая его
«наиболее красивым из сумчатых животных»
, они говорят о нем:
«животное производит приятное впечатление особенно живым»
. Итак, читатель узнает, что
«красивое животное производит приятное впечатление»
. Но что значит: «особенно живым»?
Тафа:
«так больно кусается, что даже туземцы не решаются подставить руку
живому животному»
. Что значит здесь словечко:
«даже»
? И неужели туземцы решаются «подставлять» свои руки укусам других животных?
У сумчатой куницы
«хвост длинный, со всех сторон густо покрытый волосами»
. Этот всесторонне волосатый хвост возбуждает сомнение в грамотности граждан, которые «переделали» Брема. Далее сомнение усиливается.
О кроте мы узнаем, что
«жизнь он проводит в постоянном рытье»
. Не спит, не ест, а «постоянно» роет. Вамбат вырывает корни
«усилиями морды»
.
«Движения его медлительны, но постоянны и сильны»
. Если его схватить за ноги, он
«обнаруживает большую злобу и кусается очень решительно»
. А разве есть зверюшки, которые кусают не решительно?
О насекомоядных читатель узнает, что:
«Насекомоядное не умерщвляет сначала добычу, а сразу начинает пожирать ее живьем. При его зубах оно в сущности и не может поступать иначе, эти зубы сразу впиваются в тело добычи, а пила, как известно, всегда очень болезненная вещь»
.
Землеройки:
«Человек не может извлечь непосредственной пользы из этих животных, остается только косвенная польза, которую приносят землеройки. Пользу эту сознавали, вероятно, уже древние египтяне, потому что они бальзамировали один вид землероек и хоронили их вместе со своими покойниками»
. Вот какая чепуха «допущена» «Ученым советом» к обращению среди советских читателей.
«Крот имеет тело формы валька»
, — сообщают граждане Язвицкий и Гремяцкий, причем оказывается, что они видели валек только одной, наименее распространенной формы. Ибо, по их словам:
«Валек — тело одинакового поперечника по всей длине»
, а в действительности наиболее удобный и распространенный валек расширяется от ручки до конца.
«Благодаря форме своего тела крот никогда не может быть ущемлен в своих шахтах и сколько нужно вертится вокруг длинной оси своего тела, не имея для этого надобности рыть снова»
. Затем, в опровержение сказанного об одинаковом поперечнике, авторы этой ерунды говорят:
«передняя часть тела крота гораздо толще задней»
.
О шиншиллах сказано так:
«С изумительной легкостью лазят они туда и сюда по отвесным скалам, на которых, казалось бы, не за что уцепиться». «Самки, которых легко отличить по меньшей величине, усаживаются на пятки и издают особые звуки»
. По Язвицкому и Гремяцкому, у прыгающих грызунов:
«Не только кости ног, но и все длинные кости тела этих животных во взрослом состоянии пусты внутри и лишены костного мозга»
. Ну, а в младенческом состоянии костный мозг есть в костях?
О тушканчиках говорится:
«Тушканчик на всем скаку мчится так быстро, что лучший конь не в силах догнать его». «Нельзя сказать, что они чересчур боязливы, но они беспокойны и трусливы». «Если увидеть зверька, бегущего в некотором отдалении, то можно принять его за снаряд, пущенный из орудия»
. Острое зрение у Язвицкого и Гремяцкого: эти граждане видят даже
«снаряды, пущенные из орудия»
.
О «мышах-малютках» они рассказывают так:
«Детеныши уже на первом году строят себе довольно затейливые гнезда и отдыхают в них. В своей великолепной колыбели они остаются обыкновенно до той поры, пока не сделаются зрячими»
. Читатель имеет право удивиться: слепые мышата строят затейливые и даже великолепные гнезда!
Интересно по малограмотности рассказано о тюленях (страница 327). Так же интересно и о китах: кит, утомленный погоней, останавливается
«и начинает валяться по волнам»
(страница 348). На 358[-й] странице, выписав откуда-то рассказ об охоте на китов, Язвицкий и Гремяцкий добавляют от себя:
«Ловля кончилась благополучно, хотя на нее смотрели с берега пастор и несколько беременных женщин»
. Здесь словцо
«хотя»
дает читателю право умозаключить, что попы и беременные женщины действуют на китобойный промысел «не благополучно».
Кашалот
«поражает своей асимметричностью, которая стоит на границе возможного». «В одном случае кашалот, ударяясь о судно, так сильно разбился, что стал в бешенстве валяться по волнам»
.
«Виверы — хищники, родственные кошкам, — по заднепроходным отверстиям имеют сильно развитые железы с круглыми зрачками»
.
У гималайского медведя
«зубы доходят длиною до 1 метра»
.
«Каир является высшей школой для ослов»
, — утверждают Язвицкий и Гремяцкий. О, граждане! Разве только один Каир!
«Езда на ослах в Каире происходит через толпу всадников и животных»
, — через, а не сквозь!
«Буржуазные государства мулов запрягают в государственные повозки»
.
«Дикие быки, будучи убиты человеком, используются им всесторонне»
. О симментальских быках сказано, что
«их молочность далеко уступает той, которой отличаются расы низменностей»
.
Язвицкий и Гремяцкий при всей их поразительной малограмотности любят точность и проявляют ее в форме весьма оригинальной, например, на странице 675 они сделали такое примечание:
«Характеристика, данная Бремом павианам, проникнута резким и странным чувством личной антипатии. Мы даем ее в сильно смягченном виде».
Возможно, что читатели упрекнут меня: слишком много выписано глупостей! Но в книге — 693 страницы, и глупости посеяны почти на каждой из них. Я считаю себя достаточно хорошо знакомым с небрежностью работы наших издательств. Небрежность эту нельзя объяснить только малограмотностью, ибо она весьма часто вызывает впечатление явной недобросовестности.
Но из всей чепухи, которая издана, издается у нас, работа Язвицкого и Гремяцкого является особенно постыдной. Книга очень хорошо оформлена, но отличный, яркий текст Брема испортили, как будто «на смех людям». Не сомневаюсь, что переработка Язвицкого будет встречена как праздник злопыхателями и врагами рабоче-крестьянской власти. Но суть, разумеется, не в том, что издыхающие похихикают, — суть в том, что у наших издательств как будто все более понижается чувство ответственности перед советским читателем, а ведь читатель этот тяжелой жизнью и героической работой своей, казалось бы, заслуживает все более внимания и уважения к нему со стороны граждан «делателей книги».
В этом скандальном случае есть странность: второй том «Жизни животных», посвященный птицам, переработан Язвицким более грамотно, нелепостей, вроде приведенных выше, во втором томе почти нет. Язвицкий обильно и умело пользовался солиднейшим трудом профессора Мензбира, читал Кайгородова и других, они хорошо помогли ему спрятать его суконный язык, пренебрежение к русской грамматике и прочие грехи. Для работы над третьим томом, над «Млекопитающими», он мог бы использовать ряд новых источников по исследованию жизни животных, но он этого почему-то не сделал. Почему? По малограмотности, небрежности или по недобросовестному пренебрежению к интересам читателей?
Вступительную статью к третьему тому писал, очевидно, профессор Понятский: это — хорошая, толковая статья. Но позволительно спросить профессора Понятского: читал ли он, как редактор издания, текст Язвицкого и Гремяцкого? И читает ли Государственный ученый совет книги, «допускаемые» им — куда?
Впервые напеч. в газ. «Правда» и «Известия» /1931. 19 апр./; здесь печ. по изд.: Горький М. Собр. соч. : в 30 т. М., 1953. Т. 25. С. 470–474
Допущено Государственным Ученым Советом.