Об искажении фактов из-за плохого знания автором предмета или в угоду наспех придуманным концепции

2

Мне уже приходилось писать о тревоге, которую возбуждают многие работы — книги и статьи, о пренебрежении к фактам, безответственности, неряшливости и т.п. К сожалению, существенных изменений в последнее время не произошло, и нужно снова касаться того же вопроса в надежде, что это не будет гласом вопиющего в пустыне.

Печальные явления, о которых идет речь, можно разделить на две основные группы. С одной стороны, это результат плохого знания предмета, отсутствия элементарных навыков научной работы, простой небрежности. С другой — факты сознательно (а иногда и подсознательно) препарируются и искажаются в угоду всякого рода наспех придуманным «концепциям». Конечно, внутри каждой из этих групп существуют и свои разновидности..

В статье «Тургеневская библиотека в Париже» (Альманах библиофила. М.: Книга, 1975. Вып. 2.) Б. Шиперович пишет о литературно-музыкальном утре в феврале 1875 года. Вырученные деньги предназначались для основания русской библиотеки. Б. Шиперович сообщает: «Собравшаяся в небольшой уютной гостиной Полины Виардо публика шумными аплодисментами встретила Тургенева. Когда аплодисменты стихли, он сел за небольшой столик и стал читать свой новый рассказ „Ходатай“» (стр. 147).

Читатель может устыдиться своей неосведомленности — он никогда не слышал об этом рассказе Тургенева. Начнет поиски и почувствует некоторое облегчение, выяснив, что Тургенев читал на этом утре свой рассказ «Стучит!». Что же такое «Ходатай», откуда он взялся? Оказывается, что, кроме своего рассказа, Тургенев прочитал рассказ Глеба Успенского «Ходоки». «Тургенев прочел мой рассказ „Ходоки“ и прочел превосходно», — писал Успенский Н. К. Михайловскому в марте 1875 года. Исследователи считают, что «Ходоки» (в другом месте Успенский называет его «Ходок») — это отрывок из очерка «Книжка чеков».

Итак, не «Ходатай», а «Ходок», и не Тургенева, а Успенского. Перепутаны и автор, и заглавие. Это, увы, не единственный случай.

О заглавиях. В статье Л. Вишневского «Из летописи подвига (Петр Долгоруков и люди 14 декабря)» (Новый мир. 1975. № 12. С. 221) известное сочинение Николая Тургенева «Россия и русские» переименовано в «Россия для русских», что существенно меняет его смысл.

Характеризуя начальный период литературной деятельности Н. Шелгунова, Б. Есин пишет: «С 1859 г. Шелгунов начинает печататься в передовых русских журналах „Русское слово“, „Современник“ и артельном журнале „Труд“» (Есин Б. И., Н. В. Шелгунов. М.: Мысль, 1977. С. 7). Но и тут мы имеем дело с явной ошибкой памяти. Артельного журнала «Труд» не существовало. Речь идет о журнале «Век», выходившем в 1862 году под редакцией Г. Елисеева.

Об авторах. В статье С. Люблинского «Книжная лавка И. В. Сленина» (Книга : Исслед. и материалы. М., 1975. Сб. 30. С. 182) читаем: «В „Северных цветах“ на 1825 год были помещены записки И. В. Сленина о путешествии по Греции под названием „Афинская гора“. В связи с публикацией этого произведения И. В. Сленин писал А. А. Дельвигу: „Простите, что я тормошу Вас своею Афинскою горою. Я не приметил давеча, что сверх монашеской рясы и коровы Бирюкову не понравилось еще название тирана, данное Рейтнером царю Ивану Вас<ильевичу>“» и т.д.

И в самом деле, в «Северных цветах» был напечатан указанный очерк, только назывался он, разумеется, не «Афинская», а «Афонская гора. Отрывок из путешествия по Греции в 1820 году». С. Люблинский утверждает, что автором «Афонской горы» является Сленин. Однако из заглавия и самого текста очерка ясно, что его автор путешествовал по Греции в 1820 году, а С. Люблинский, собравший биографические сведения о Сленине, никаких данных о его путешествии не приводит.

Между тем подлинный автор «Афонской горы» известен. Это отнюдь не Сленин, а Д. В. Дашков, в прошлом член известного литературного кружка «Арзамас», в то время состоявший при русской миссии в Константинополе. Об этом говорится даже в небольшой статейке о нем в словаре Брокгауза — Ефрона1. Авторство Дашкова указано и в известном описании альманахов Н. Смирнова-Сокольского2. Наконец, письмо, которое цитирует С. Люблинский, также принадлежит не Сленину, а Дашкову. Оно было напечатано в "Русском архиве«3, как и несколько других его писем относительно «Афонской горы».

Нечто аналогичное произошло и с Г. Штормом. На последних страницах 3-го издания книги «Потаенный Радищев» (М. : Худож. лит., 1974. С. 379–380) он, как и в предыдущем издании, сообщает о своем архивном открытии: «В 8-й части... рукописного сборника „Всякая всячина“, в котором был найден третий особый список „Путешествия“, встретилось мне стихотворение, напечатанное в альманахе „Северная звезда“ за 1829 год». Далее говорится о том, что в сборнике имеются строки, не вошедшие в печатный текст, и что стихотворение приписывалось Пушкину, Вяземскому, Дельвигу. «Не буду устанавливать сейчас его авторской принадлежности и только приведу эти дополнительные, звучащие в духе радищевской традиции строки», — пишет Г. Шторм и ими («В век лучший вознесясь от мрачной сей юдоли» и т.д.) заканчивает книгу. Но это строки из стихотворения П. А. Вяземского «Негодование», они давно опубликованы.

<...>

Но рекорд побила, пожалуй, С. Чемякина. В качестве эпиграфа к заметке «Берегите березы» она выбрала широкоизвестные стихотворные строки:

и под ними уверенно поставила имя автора: Н. А. Некрасов (Вечерняя Москва. 1976. 7 апр.). Зачем же все-таки отбирать это с детства знакомое стихотворение у того, кому оно на самом деле принадлежит, — у А. К. Толстого?

О псевдонимах. И. Волгин считает, что две статьи о «Дневнике писателя» Достоевского, напечатанные в газете «Одесский вестник» в 1876 и 1877 годах и подписанные инициалами «С. С.», принадлежат историку литературы А. И. Кирпичникову (Волгин И. Достоевский и русское общество // Рус. лит. 1976. № 3. С. 128). Эта атрибуция неосновательна. Инициалами «С. С.» (а иногда и полной фамилией) подписывался постоянный сотрудник газеты на протяжении 1870—1880-х годов, известный в свое время провинциальный журналист и литературный критик С. И. Сычевский. Кирпичников изредка печатался в одесских газетах позже — во второй половине 1880-х и первой половине 1890-х годов, когда был профессором Новороссийского университета и жил в Одессе. В этом легко убедиться, заглянув в библиографию трудов Кирпичникова, составленную его учеником по университету4, где зарегистрированы его статьи в «Одесском вестнике», «Одесских новостях» и «Новороссийском телеграфе».

<...>

В... сборнике [Статьи по филологии... Душанбе, 1974. Вып. 4] опубликована работа Е. Зандер «Генрих Гейне в русской критике тридцатых годов ХIХ века». На стр. 45–46 автор касается статьи «Девятнадцатый век» в журнале «Европеец» и цитирует ее. О ней говорится как о произведении «неизвестного автора». Но этот неизвестный автор — Иван Киреевский, редактор «Европейца», о чем можно найти указание даже в вузовском учебнике истории журналистики5. Не говорю уже о том, что статья вошла в собрание сочинений И. Киреевского.

<...>

Хочу сказать еще несколько слов о том, что, при всех бесспорных достижениях нашего стиховедения, во многих историко-литературных работах сохраняются весьма смутные представления о самых элементарных вопросах. Так, например, Г. Горланов в статье о стихотворении Лермонтова «Утес» («Ночевала тучка золотая...») утверждает, что это стихотворение, как и некоторые другие стихотворения Лермонтова («Выхожу один я на дорогу...» и др.) «написаны трехстопным хореем» (а не пятистопным, как все до сих пор думали). Это сказано дважды и не может быть принято за опечатку. К тому же в статье приведены метрические схемы, из которых решительно ничего нельзя понять (Русская литература 30—40-х годов ХIХ века : сб. Рязан. гос. пед. ин-т, 1976. С. 43–44).