Неразрывная противоречивость в самом понятии — редактор.
Пожалуй, ни в одной профессии, в самой ее природе, не коренятся столь разительные противоречия, как в профессии редактора.
Существующими положениями редактор определен как друг, помощник и советчик писателя.
Толковый словарь Владимира Даля дает такое определение редактора: «Редактор — это распорядитель издания, книги или газеты».
Таким образом, с одной стороны, редактор играет вспомогательную роль при писателе как его помощник и советчик, с другой — он, редактор, облечен властью. То есть редакторская профессия сочетает в себе две почти взаимоисключающие функции — творческую и должностную.
Она-то, эта неразрывная противоречивость творческой и должностной функций редактора, и таит в себе зачатки будущих сложностей во взаимоотношениях писателя и редактора. Неправильно понимаемая, она и приводит нередко к прямым столкновениям.
Когда редактор забывает о своей главенствующей — творческой — функции, он, облеченный властью, прибегает к такой форме воздействия на писателя:
— Так не пойдет, говорю я вам, и все!
И получает в ответ:
— Вы, дорогой редактор, занимаетесь не своим делом! Кто автор: вы или я? Оставьте, пожалуйста, это на моей совести и занимайтесь своим делом...
Вот так частенько мы и расплачиваемся за наши попытки преступить закон противоречий, лежащий в основе не только, кстати, редакторской профессии. Над этим должно размышлять, это следует познавать, учиться правильно применять на практике, однако повода для уныния искать тщетно — редактор есть редактор.
Двуединство и взаимопроницаемость творческой и должностной функции редактора.
Если творческая функция редактора носит характер большей самостоятельности, то должностная функция редактора лишена и такой видимой самостоятельности. Нередко это служит поводом для нареканий на свою проклятую долю со стороны редактора.
Но допустим, редактору предоставилась бы сейчас свобода действий. Это значит, что редактор должен был бы самостоятельно и полностью обеспечить себе свой редакторский план. Все ли мы готовы к этому? Все ли мы согласны взвалить на себя ту честь и ответственность, которая была предложена критиком В. Кожиновым в дискуссионном порядке, вплоть до вынесения имени редактора на титульную страницу? Может быть, для этого не настало еще время?
Издательские планы битком забиты на много лет вперед. А что если завтра на редакторский стол свалится метеорит небывалой величины? Позволит ли современная квалификация редактора увидеть его? А если и позволит — что с ним делать, с этим «метеоритом»?
Пусть не метеорит. Пусть более достойное художественное произведение, чем те, которые в плане.
Издательства не учитывают, что имеют дело с «горячим цехом», и не резервируют мест. И потому словно дезориентируют самих себя: сегодня появившаяся достойная рукопись может быть издана практически через
Особенно болезненно ощутима консервация молодых писательских имен. Пятилетнее ожидание первой книги не стимулирует писательского роста. Кроме того, одно дело, когда первая книга выходит у человека до
Творческий смысл редакторской профессии.
Наиболее кратко существо редакторской профессии могло бы быть определено следующим образом: быть сотворцом книги. Это, пожалуй, самое краткое определение и самое общее, каким могло бы быть определение существа и других, более знакомых и понятных всем профессий, например, врача — исцелять людей от недугов, учителя — обучать чему-либо.
В таком определении, в самой его словесной форме кроется незначительное, на первый взгляд, но весьма существенное различие. Пассивная форма — быть сотворцом — предусматривает чье-то главенствующее наличие и некоторую пассивность того, кто подразумевается под этим словом с приставкой «со».
И в самом деле: редактор не творит художественных ценностей в прямом понимании. Он — лишь соучаствует. Однако редакторское соучастие — тоже род творческой, духовной деятельности. И потому требует от редактора присутствия в нем, помимо склонностей, необходимых и для других родов деятельности, других профессий (того же, скажем, врача или учителя), особых природных данных — художнических, близких к писательским, но не равнозначных им. По сути, здесь сталкивается два рода дарования, смежных у истоков и расходящихся впоследствии: собственно творческой (писательской) и дар художественного проникновения, нередко интуитивного (редакторского).
Отсюда следует, что редактором — сотворцом художественных ценностей — может быть далеко не каждый.
Однако по сей день бытует мнение, что в редакторы идут неудачники, те, которые сами ничего не могут: создавать художественные ценности таланта не хватает, растить хлеб — не выучился, да и тяжело... Стало быть тот, кто собственно творит, в царстве ли прекрасного, в области ли жизненно необходимого, во сто крат полноценнее и счастливее тех, кому остается утешаться видимостью своей полезности и нужности.
— Есть произведение, писатель. Там — творчество, созидание. А что «созидает» редактор? О каком творческом характере этой профессии говорить? Кто он? Так... Обслуживающий персонал.
Это — настроение уставшего и изверившегося человека.
Тот, кто не способен ощущать радости от своего соучастия, не способен приходить в восторг от чужих (пусть так!) удач, не испытывает боли от просчетов, не негодует, когда что-то там не удается: то есть кто может передоверить все это кому-нибудь другому, тот действительно несчастный человек, неудачник, случайно занимающий редакторское кресло.