VI
На протяжении всей статьи я доказывал, что Волга впадает в Каспийское море [глава III статьи напечатана в разделе IV /текст 606/, а глава IV — в разделе VI — /текст 1157/] .
Что поделаешь!
Придется доказывать это и впредь, пока не переведутся люди, свято верящие в то, что Волга впадает в Ледовитый океан.
С другой стороны, может создаться впечатление, что я выступаю против того, чтобы редактор корректировал вкус писателя, его чувство слова, ритма, его чувство художественной и жизненной правды, наконец.
Нет, я не против всего этого. Я целиком за то, чтобы внимательный и чуткий редактор, подобно Станиславскому на репетиции, воскликнул — «не верю!» — в тот момент, когда ему послышится фальшивая нота. И я за то, чтобы писатель прислушивался к этому голосу. Но чтобы уметь слышать фальшивые ноты, нужно как минимум обладать музыкальным слухом. Тут недостаточно знать нотные знаки, помнить, где форте, где пьяно, где стаккато, где легато...
Замечательно точно сказал Генрих Нейгауз в своей книге «Об искусстве фортепьянной игры»:
«Прежде чем начать учиться на каком бы то ни было инструменте, обучающийся — будь это ребенок, отрок или взрослый — должен уже духовно владеть какой-то музыкой: так сказать, хранить ее в своем уме, носить в своей душе и слышать своим слухом. Весь секрет таланта и гения состоит в том, что в его мозгу уже живет полной жизнью музыка раньше, чем он первый раз прикоснется к клавише или проведет смычком по струне; вот почему младенцем Моцарт „сразу“ заиграл на фортепьяно и на скрипке».
Редактор вовсе не обязан быть Моцартом. Он может сам и не уметь «играть на фортепьяно и на скрипке». Но «духовно владеть музыкой», «хранить ее в своем уме, носить в своей душе и слышать своим слухом» — это он обязан.