Перешли к рукописи Бека «Такова должность» — эпизод из гражданской войны.
А. Т.: — Бек ведь какой человек — хитрец и вместе с тем человек простодушный. В нем это странным образом уживается. И что же он мне тут хитрит: «На этом рукопись обрывается». Мол, потеряна. Так это старый приемчик из романов: «Дальше в свитке, вытащенном из бутылки, ничего нельзя узнать о судьбе капитана Кука...» Это наивная хитрость Бека. И она легко обнаруживается в самом начале, где он обещает передать нечто со слов Дыбеца о разговорах последнего с Лениным. А он же ничего не говорит, кроме тоже наивной чепухи, как Дыбец спрятал «Государство и революцию» в переплет из какой-то бухгалтерской книги. Тоже наивная в духе Бека конспирация, о которой я тысячу раз читал... Словом, надо потребовать у Бека — пусть покажет свои дальнейшие записи. А то ведь Бек хочет перехитрить, не дает конца. А из-за чего? Да потому что Дыбец и его товарищи были потом расстреляны. Мысль возникает простая: сами расстреливали — теперь и получили по своей же методе.
— Конечно, — сказали мы. — В этом вся суть рукописи. Весь интерес.
А. Т.: — Хотя у Бека есть хорошие страницы: он человек талантливый.
История с кожей очень хороша. Но пишет он все же некультурно. У него никак не разберешь, где правый и где левый берег Днепра. И мне вспоминается в связи с этим, как Стивенсон (статью я его прочитал, а роман «Остров сокровищ» — не прочитал, да, конечно, и не прочитаю) писал в статье, как он играл с сыном. Он начал составлять карту этого придуманного острова Сокровищ и уже начал писать роман об этом, но вдруг потерял карту и, уже не восстановив ее, не мог писать дальше роман.
А. Т.: — Нужно подумать и о командных приемах Дыбенко. Пробка на переправе, он подлетает на коне — и хлоп командира полка, а затем: «Где заместитель командира? Принимай командование!» Бек любуется этой сценой, а ведь сцена ужасная. Не разобравшись, что за командир — может, он очень хороший — хлоп его. Какая уж тут романтика! Бек все оправдывает обстоятельствами, мол, обстоятельства требовали. Это ложь, которой мы питаем себя и оправдываем все свои гнусные поступки.