Подготовили экземпляр [рукописи «Ракового корпуса» А. И. Солженицына]. А. Т. вспомнил о метастазе. Посмотрели это место в романе — «...общество, пораженное метастазой» — решили вычеркнуть и перепечатать страницу. Но и у меня, и у А. Т. метастаза ассоциировалась еще и с разговором старичка. Начали снова пересматривать. Солженицын уверял, что там о метастазе нет речи. Была, но, возможно, вычеркнута. Буквально нет. Но есть опасное место с цитатой из Пушкина: «На всех стихиях человек — тиран... или узник». Дальше: «Олег вздрогнул. Слова эти показались ему обнаженной истиной...» Что-то в этом роде. Я стал говорить, что надо тоже вычеркнуть. Солженицын: «Нет, это уже уступка». — «Но ведь только три строчки! Поймите, три строчки!» Не уступает. Ни в какую! Может быть, мы давно привыкли в таких случаях уступать, а для него, арестанта, не было условий для воспитания такой привычки? Вот ведь какой дурацкий парадокс!
А может быть, на все он смотрит из будущего?После большого торга согласился вычеркнуть: «Олег вздрогнул», цитату оставили. Убрали реакцию Олега — авторское согласие с цитатой. А. Т.: «Поймите, что любой дурак не захочет ничего видеть больше, ни вашего нравственного социализма — ничего. А это увидит».