— Как у вас «поднялась рука» на Чосера? Сами решились или кто-то посоветовал?
— Мне и в кошмарном сне не могло присниться сесть за вещь длиной восемь с половиной тысяч строк рим-роялем, семистрочной «королевской» строфой. Эта идея пришла в головы Григорию Кружкову и замечательному человеку Андрею Николаевичу Горбунову из Издательства МГУ, для которого я делала поэтов-кавалеров. Они, зная мое жуткое лентяйство, подъезжали исподтишка: почему бы не взяться, вот я немного поделаю, а потом Гриша перехватит... К тому времени, как я вработалась, где-то к третьей книге, я поняла, что это вещь моя и я ее никому не отдам. Я начала понимать Middle English, а вначале разбирала каждую строку со словарями, глоссариями, подстрочными переводами.
Мне ужасно повезло: это был разгар перестройки, то голодом грозили, то гражданской войной, и когда это все подступало и кругом начинали кричать: «Когда же это кончится?» (как та тетенька: «Когда же этот голод кончится, а то от продуктов в квартире уже не повернуться!») — я говорила: «Отстаньте, у меня пятнадцатый век. Троил сочиняет любовное письмо Крессиде».
А Сережка мой, еще совсем маленький, когда я три года подряд переводила Чосера, спрашивал: «Мамочка, у тебя в голове строфа? С тобой нельзя разговаривать?» (это я на всех рявкала: «Тихо, у меня в башке строфа!» — а руки вечно были заняты чем-то хозяйственным).
<...>
— Насколько в вашей жизни важна фигура редактора?
— По-разному. Раньше редактору полагалось быть опасливым. «Вы это „боже мой“ из текста уберите». В советское время совершенно случайно пропустили строку Чуковского «Боже тебя сохрани» (это крокодил говорит). В те времена кто-то умудрился у Блока «И ангел на небо повесил звезду» заменить на «И кто-то на небо повесил звезду».
Когда моему старшему, Андрюше, было полтора года, для книги «Младшие современники Шекспира» мне заказали перевести пьесу Джеймса Шерли «Ветреница». Это чуть ли не первая была у меня «заказная» переводческая работа, я до потолка прыгала от счастья, что ее получила. Так вот, название надо было перевести погрубее, но велено было смягчить. А когда, например, я переводила знаменитую эротическую поэму Томаса Кэрью «Блаженство», бедный Андрей Николаевич Горбунов буквально ходил вокруг меня кругами: «Мариночка, я вас умоляю, побольше небесного блаженства, а то выкинут вещь из состава».
Но один раз у меня был чудесный редактор, эту работу я вспоминаю с наслаждением и благодарностью. На эту авантюру меня подбил мой младший сын Сережа и наша с ним любовь к замечательному английскому писателю Алану Гарнеру — не Гарднеру, автору детективов и вообще американцу, а Гарнеру. Он жил на границе Англии и Уэльса, и сейчас еще живет, а в молодости, кажется, дружил с Толкиеном. Я прочитала по-английски его «Камень из ожерелья Брисингов» и «Луну в канун Гомрата», когда мы еще ни Толкиена, ни жанра фэнтези не знали. Это была поэтичная страшноватая сказка про мальчика и девочку, которые попадают в волшебный мир, и на них охотится всякая нечисть, потому что у девочки на запястье волшебный хрусталик, открывающий пещеру, где спят Артуровы рыцари в ожидании последней битвы добра и зла. Много лет спустя мне заказали в «Армаде» новый перевод этой сказки — тот, что был, не устраивал составителя серии Машу Жданову. Я терпеть не могу браться за длинную прозу, это все равно что замуж выйти, а я в этом смысле давно на каникулах. К тому же работаю медленно, к абзацу иногда подхожу как к строфе и начинаю его всячески облизывать, а это перебор. От Маши сперва отмахивалась: «Некогда, надо детей кормить». В общем, меня не торопили, и за год я перевела обе книги (пора бы их, кстати, переиздать). «Не хотите поработать с редактором?» — спросила меня Маша. «Какой редактор?! У нас свобода, гласность, перестройка». Я решила, что опять будут выстригать все «боже мой». Теперь-то я понимаю, что для большой прозаической вещи хороший деликатный редактор просто необходим. Редактором оказалась Чулпан Мусиевна Залилова, дочка Мусы Джалиля, такая мудрая фея, вся серебристая, воздушная. Работать у нее дома было уютно, как в сказке. Она аккуратненько все прочитала, нашла несколько неудачных фраз (очень точно, прямо «в десятку»), помогла подыскать более удачные варианты. Я ей подарила книжку своих стихов, они ей понравились, она отнесла их в «Арион». Бывают знакомства, от которых потом происходит в жизни все хорошее.
Еще люблю работать с моим закадычным редактором на «Радио России» Жанной Переляевой, с которой мы вместе ведем «Литературную аптеку». Два лекаря-аптекаря, учим старшеклассников, что бы им такое почитать от меланхолии, а что — от неразделенной любви...