Предположение о причинах возврата автору рассказа «Ошибка»

Желание Ваше исполняю, т. е. пишу вместе с сим Н. К. Михайловскому, с просьбой сказать несколько слов о рассказе «Ошибка» и о причинах отказа. Должен сказать Вам, или, вернее, повторить (так как я говорил об этом и раньше), что, по-моему, рассказ написан сильно, но отказ редакции «Русского богатства» меня не удивляет в такой степени, как Вас. Я ведь и боялся такого исхода ввиду некоторой «мучительности» рассказа, недостаточно, так сказать, мотивированной, до известной степени бесцельной. Если Вы припомните, — я это Вам говорил, когда мы шли по нашей площади. Я этого, конечно, не писал в редакцию, тем более что я все-таки бы рассказ напечатал. Но, зная взгляды Н. К. Михайловского в этой области, я боялся, что эта сторона Вашего произведения может помешать. Думаю, что он читал весь рассказ, и очень опасаюсь, что это Вы видели на полях мои пометки, так как я принимался за рассказ в два приема: раз с карандашом, другой — без карандаша, в постели. Во всяком случае, попрошу отзыва. Не сердитесь и не вините редакцию. Не можете представить, сколько у них работы. Рассказ же не пропадет: его почти наверное напечатают, если Вы пошлете в другой журнал. Если Вы читали Михайловского «Мучительный талант» (о Достоевском), то знаете, что он даже Достоевскому не мог простить «мучительности» его образов, не всегда оправдываемой логической и психологической необходимостью. У Вас есть в данном рассказе тот же элемент. Вы берете человека, начинающего сходить с ума, и помещаете его с человеком уже сумасшедшим. Коллизия, отсюда вытекающая, представляется совершенно исключительной, поучение непропорционально мучительности урока, а образы и действие — толпятся в таком ужасном психологическом закоулке, в который не всякий решится заглянуть, потому что это какой-то тупик, а не широкая дорога. «Будка спасения» — немного отзывается натяжкой и не входит, как необходимое звено в психоз (именно «будка»), а все в целом напоминает «Алый цветок» Гаршина, где эта форма настроения нарисована с необыкновенной рельефностью и силой. Все это я в такой подробности пишу потому, что в моем устном отзыве Вы, по-видимому, не обратили внимания на эту сторону моих замечаний, и, во 2-х, — затем, чтобы объяснить (как я ее понимаю) причину неудачи. Она вытекает из взглядов Михайловского на задачи искусства и не может быть поставлена ему в вину. Затем, конечно, повторю и теперь, что рассказ написан сильно и выдержан лучше многих других Ваших рассказов. Думаю, что его примут, так как все-таки свою исключительную тему он развивает отчетливо и правдиво (в общем).