Возмущение заимствованием текстов из статьи автора без указания источника

На выставке «Четыре чувства: праздник в Петербурге ХVIII века» я купила каталог. Он стоил недешево — 750 рублей, но главной приманкой в каталоге для меня была статья «Запахи праздника». Только что составив двухтомник «Ароматы и запахи в культуре», я, естественно, следила за новыми публикациями по этой теме.

Статья написана О. Б. Струговой — кандидатом искусствоведения, заведующей отделом дерева и мебели в Государственном Историческом музее, она же числится «автором концепции» выставки. Каково же было мое удивление, когда с первых страниц статьи О. Б. Струговой мне в глаза бросились многочисленные заимствования и пересказы моей ранее напечатанной статьи «Грамматика ароматов: одеколон и „Шанель № 5“». Ни одной ссылки на нее обнаружить не удалось. Между тем эта статья была опубликована в журнале «Иностранная литература» № 8 за 2001 год и была даже отмечена премией «Инолита». Текст статьи был вывешен в Интернете http://magazines.russ.ru/inostran/2001/8/vainstein.html, а затем в переработанном виде вошел в двухтомник «Ароматы и запахи».

Метод заимствований можно определить как пересказ или переложение близко к тексту — вот типичный пример. Фрагмент об одеколоне из моей статьи (с. 262): «Большой любительницей одеколона была мадам Дюбарри (сноска: графиня Дюбарри /1743–1793/ — фаворитка короля Людовика ХV)... Наполеон расходовал до двух флаконов в день, причем он не только душился одеколоном, но и капал его на сахар, в воду для ванны, для полоскания, считая, что одеколон в принципе полезен и стимулирует работу мозга». Ср. фрагмент из статьи Струговой (с. 85): «В числе поклонников одеколона были и мадам Дюбарри (фаворитка Людовика ХV), и Наполеон. Последний расходовал его по два флакона в день, не только поливая себя, но и капая на сахар, считая одеколон веществом целебным». Таким нехитрым способом — слегка сокращая и меняя пару-тройку слов — переложены рассуждения не только об одеколоне, но и о пачулях, о методе экстракции, о мускусе и фимиаме, о парфюмерном дендизме, что в суммарном объеме составляет примерно треть материала статьи в каталоге.

О. Б. Стругова так увлеклась процессом «творческого» заимствования, что по инерции даже раскавычила процитированного в моей статье Оскара Уайльда: «Почему, например, запах ладана настраивает мистически, а серая амбра разжигает страсти?» — размышляет Дориан Грей. «Но почему фимиам настраивает на мистический лад, а запахи мускуса, амбры или цибетина разжигают страсти?» — вдохновенно вопрошает Стругова (хотя уж, казалось бы, сослаться на классика — дело святое).

У внимательных читателей, вероятно, уже созрел логичный вопрос: а какое, собственно, отношение имеет русская культура ХVIII века к парфюмерному дендизму Уайльда и Гюисманса или тем паче к «Шанель № 5»? Ответ до обидного прост: моя статья посвящена истории обоняния в Европе ХIX—ХХ веков, и на основе этих материалов Стругова пытается дать общий культурный контекст, сохраняя даже исходную последовательность изложения. Но, увы, этот метод, вынуждающий автора наспех и по сути механически втискивать чужой материал в свой опус, неизбежно приводит к грубым научным ошибкам. На стр. 88 каталога читаем: «Разделения духов на мужские и женские в ХVIII веке не существовало. Английский король Георг IV, очарованный на балу запахом духов одной из присутствующих дам, потом долго пользовался ими. Лишь к началу века мужчины перестали использовать духи — их должен был сопровождать лишь легкий запах табака». Тут налицо хронологический сбив: напомним, что английский король Георг IV царствовал в 1820–1830 годы, а пересказанная история относится к периоду 1810–1820 годов, когда он был принцем-регентом, но уж никак не к ХVIII веку — эти хронологические накладки полностью лишают рассуждение какого-либо смысла. Далее в моей статье речь идет как раз о том, что именно в начале ХIX века мужчины вовсю пользовались духами и, в частности, одеколоном — отсюда и пример с Наполеоном, — а традиция унисексных духов отступает только в 30-е годы ХIX века, что связано с изменениями и в моде, и в диете, — вот тогда и становится уместным разговор о запахе табака. Такие очевидные противоречия и искусственно притянутые аналогии в тексте Струговой встречаются неоднократно, вплоть до того, что завершается статья в двух словах пересказанным моим примером с «Шанель № 5», что уж и вовсе странно для заявленной темы.

О. Б. Стругова воспользовалась статьей из «Иностранки», вероятно, надеясь на несовпадение читательской аудитории: какой же любитель русской культуры эпохи Просвещения полезет в старый журнал по современной западной литературе! Однако выход двухтомника неожиданно предъявил широкой публике утаенные источники эрудиции — теперь заметить совпадения уже нетрудно любому.

Мне могут возразить, что статья в выставочном каталоге по своей жанровой специфике лишена традиционного аппарата ссылок: и по ранжиру не вполне приравнивается к научной работе. Однако, к примеру, Наталья Сиповская, автор интереснейшей статьи «Вкус праздника» из этого же издания, сочла корректным в конце поблагодарить своего консультанта, не говоря уж о том, что под всеми, даже самыми мелкими — в одну фразу, — описаниями экспонатов в данном каталоге стоят инициалы сотрудников музея, а на первой странице дана их расшифровка. И это правильно, поскольку за каждым описанием стоит труд музейного работника. А вот труд других авторов, получается, можно присваивать без зазрения совести.