Два слова о деле: я дослал Альтшуллеру [Марк Григорьевич Альтшуллер, канд. филол. наук, историк русской литературы] «хвосты» [материалы для сборника «Поэты 1790—1810-х годов», которые готовили Лотман и Альтшуллер для «Библиотеки поэта»]. Теперь книга готова (исключая мелочей, о которых я знаю и доделаю, а редактора́ не догадаются).
Я считаю, что Дина Климова [редактор в редакции «Библиотеки поэта»] поступила со мной непорядочно (можете ей это передать, поскольку я полагаю, что совершающие непорядочные поступки должны по крайней мере получать оценку, и открытую). Я сдал в «Библиотеку поэта» вступительную статью (по-моему, хорошую), на которую были две рецензии: одна, крайне положительная, Сермана, и вторая — злобный донос — Г. Битнер [Гали Вильгельмовна Битнер, литературовед]. Стараюсь писать это объективно. Редакционное заключение, написанное, по моим интуитивным данным, под влиянием Ямпольского, но которое я получил за ее подписью, полностью игнорировало рецензию Сермана (будто ее и не было) и повторяло, убрав личные выпады и доносительные намеки, требования Битнер. Я не был согласен с требованиями редакции, но спорить мне было так противно, физически невозможно вести дискуссию на таком уровне, что я согласился просто написать новую статью. И я это сделал: из 3 с лишним п. л. я написал два новых. Но у нас с ней был твердый джентльменский договор: я не спорю и переделываю статью — делаю большую новую работу, которую я мог бы не делать, ибо имел все основания и возможности оспаривать предъявляемые мне дикие обвинения, а редакция, не дожидаясь «доведения» всех мелочей (которые я, конечно, доведу: что за манера смотреть на автора как на мелкого жулика: денежки хапнет, а потом ищи его!), одобрит книгу и оплатит. Договариваясь таким образом, я имел в виду, прежде всего, Альтшуллера, которому деньги были очень нужны. Статью я написал, сдал и получил безусловное обещание в краткий срок оплатить положенные 40%. Но потом последовали более уклончивые обещания, а затем она вдруг стала делать вид, что никакой договоренности не было, и требовать полной и окончательной сдачи всей книги. Мне и здесь было противно напоминать, тем более что я оказывался в позиции человека, выпрашивающего деньги. Теперь вся книга сдана, но я физически не могу иметь с ней дела, отвечать ей на письма, а это, конечно, затрудняет работу.
Сейчас она выдвигает новые требования: снять, якобы из-за объема, публикацию «Зеленой книги» Милонова и Политковского. Это очень интересная публикация: интимный альбом собутыльников-поэтов, пишущих на заказ за бутылку торжественные поздравительные оды от имени всяких младенцев, подносящих их императрицам, и тут же в стихах издевающихся над своими же стихами. Она бесценна для характеристики литературного быта и украшает том. Против нее выступила Битнер, говоря, что мы порочим великого русского поэта Милонова, показывая, что он был пьяницей. Но до нас его порочил некто Пушкин, писавший (см. все собрания сочинений): «Сатирик Милонов пришел однажды к Гнедичу пьяный по своему обыкновению, оборванный и растрепанный и пр.» (см. XII, 159). Дело же в другом: Битнер опубликовала отрывок из этой тетради в «Поэтах-сатириках», но опубликовала плохо, с ошибками и пропусками. Появление нашей публикации ей поэтому неприятно.
Ни в одном разговоре со мной (в частности, в разговоре, который у нас был с Орловым в ее присутствии) о снятии или сокращении «Зеленой книги» речи не шло и таких требований не выдвигалось. Теперь она мне пишет об этом как о давнем требовании, которое необходимо выполнить. Я на это ни за что не пойду. Если же сокращать, то напомню, что преувеличение объема получилось в результате выполнения нами требований редакции: Орлов сначала ряд авторов собирался включить в свой том («Вольное общество» [издание не состоялось]), и в согласованный состав авторов они не вошли. А затем, когда книга была уже готова, он попросил их включить в наш том. Получилось превышение объема.
Вообще же я устал от нее, ее глупых замечаний (она, например, в категорическом тоне предлагает нам указать, что Воейков имел в 1811 г. в виду русские былины, когда ни термина не было, ни тексты не были известны, и все в таком духе).
Простите, что получается что-то жалобное и мелочное. Но ужасно утомительно все это.