В августе я закончил повесть «Предварительные итоги», дал почитать знакомым, среди них — Софье Дмитриевне Разумовской. Софья Дмитриевна редактировала мои вещи в «Знамени», я ценил ее вкус, давая ей читать свои сочинения в рукописи. О «Предварительных итогах» Софья Дмитриевна сказала: «Кожевникову это нельзя даже показывать!». <...> ...Я решил по старой привычке дать почитать Асе Берзер и отнес повесть в «Новый мир». Мне не хотелось, чтобы Александр Трифонович узнал об этом от работников журнала, а не от меня, и я сказал ему:
— Александр Трифонович, я был на днях в вашем бывшем журнале.
— Зачем же? — спросил он.
Я сказал, что отнес повесть. Выговорить эти слова было тяжело и неприятно, но — нужно. Александр Трифонович, помолчав, сказал:
— Что же, Юрий Валентинович, время прошло... Первые полгода было как-то трудно примириться, а теперь, что ж — мне все равно. А вам, я понимаю, тяжелей идти к Кожевникову, чем к этим людям, вам неизвестным...