Если ты дал или дашь клиенту богатый подарок, —
Не приглашай его слушать стихи, — он заранее полон
Счастья, он будет кричать: бесподобно, прекрасно, прелестно,
Будет краснеть и бледнеть, глаза отуманит слезою,
Будет подскакивать с места и оземь притопывать пяткой.
Как в похоронных рядах наемный плакальщик будет
Громче рыдать и заметней, чем тот, кто и вправду горюет,
Так всегда лицемер крикливей, чем честный хвалитель.
Видно, недаром у персов цари за полною чашей
Чистым пытают вином, желая узнать человека,
Верный он друг или нет. И если стихи ты слагаешь,
Остерегись лицемерных лжецов с их лисьей личиной.
Если Квинтилию ты читал свои сочиненья,
Он говорил: «Исправь-ка вот то и это словечко».
Ты возражал, что пытался не раз, но все понапрасну, —
Он предлагал зачеркнуть весь стих и пустить в перековку.
Если же ты начинал защищать неудачное место,
Вместо того чтоб его изменить, — он больше ни слова:
Можешь себя и творенья свои без соперников нежить!
Здравый и дельный ценитель бессильные строки осудит,
Грубым предъявит упрек, небрежные — черным пометит
Знаком, перо повернув, излишнюю пышность ― урежет.
Там, где слишком темно, — прикажет света подбавить,
Там, где двусмысленность, — вмиг уличит, где исправить укажет,
Строгий, как сам Аристарх, он не скажет: «Зачем же мне друга
Из пустяков обижать?» Пустяки-то к беде и приводят,
Если за них навсегда осмеют и отвергнут поэта.