Позиция т. Залкинда изложена в его письме четко: научное издательство должно печатать те работы, которые представлены автором. Редактор, по его мнению, не вправе вмешиваться в творческий процесс, более того, не вправе даже соглашаться или не соглашаться с рецензентом.
Именно взаимоотношения автор — редактор, как можно понять, являются для т. Залкинда наиболее характерным проявлением застойных явлений. Убрать редактора с его «субъективизмом», «волюнтаризмом», «фантастической перестраховкой» — и общество получит наконец умную литературу.
Признаться, с пафосом письма согласиться я не могу, да и как-то обидно переключаться: думал, что руковожу творческим, квалифицированным коллективом, а вот автор письма утверждает, что это сборище унылых неудачников, у которых в науке «не получилось». В лучшем случае эти люди хоть добросовестны, а в худшем... страшно подумать. Но подумаем...
Наш авторский актив в значительной мере состоит из наиболее авторитетных ученых, ведущих специалистов, членов АН СССР, сотрудников ее исследовательских учреждений. Мы гордимся недавно вышедшими публикациями академиков Г. И. Марчука, П. Н. Федосеева, А. Л. Яншина, А. А. Логунова и др. И все же иногда ситуации возникают острые.
Издательство «Наука» формирует свой портфель на основе планов академических институтов. Рукописи приходят к нам по темам, заявленным самими институтами, с рецензиями ведущих специалистов, после обсуждения в секторах и научных советах. Редактор в этой технологической цепочке не должен оценивать по существу теоретические разработки автора. Его задача — улучшить текст, помочь структурно организовать его, обосновать выводы, убрать повторы и т. д. Вспоминаю в этой связи памятную для меня встречу с М. А. Шолоховым. О своем постоянном редакторе он отозвался: «Не люблю Лукина, но работать без него не могу».
Этапы прохождения рукописи продуманы, на мой взгляд, вполне логично. И действительно непонятно, почему (а это случается довольно часто) после всех рецензий и обсуждений редактор «в шапке не по Сеньке» пишет отрицательное заключение. За
Тут впору предположить, что редакторы у нас не неучи, а, напротив, на грани гениальности. Но это тоже было бы преувеличением — разные они у нас: есть компетентные, а есть и не очень. Гениальных пока не встречал. Дело в том, что многие рукописи никакого отношения к науке не имеют, и это печальное обстоятельство обнаруживается при первом же внимательном чтении. Я говорю «при первом чтении», потому что штампованные дифирамбы в рецензиях и отсутствие содержательного анализа проблемы заставляет предположить, что редактор — первый человек, прочитавший рукопись от начала до конца. А горы нераспроданной литературы в наших магазинах говорят о том, что он и единственный ее читатель.
Мы говорим: нельзя более мириться с тем, что предприятия выпускают морально устаревшую, некачественную продукцию. Но можно ли мириться с тем, что мы издаем морально устаревшую или вовсе несостоятельную, «ненаучную» литературу? Наука, в особенности общественно-политические ее сферы, задолжала обществу. Это не только ее вина, скорее, беда. И сегодня корень зла не в «аппаратной, указующей, чиновничьей надстройке», как утверждает т. Залкинд. Издательство ищет дельные, умные, актуальные работы, ждет их. Вместо таких работ как часто получаем мы рукописи — вялые, просто догматические, без конструктивного анализа.
И я согласен с т. Залкиндом: действительно, требуется коренная перестройка издания научной литературы, кардинальные изменения в этой сфере. Это общая задача и творческих научных коллективов, и всего научного книгоиздания, достичь ее решения можно только с помощью гласности. Давайте обсуждать открыто и нелицеприятно вышедшие книги, рукописи, рецензии, давайте обсуждать и оценивать заключение редактора, давайте отвечать на критические замечания по существу, не ссылаясь при этом на должностные регалии.
Еще один фильтр, предлагаемый т. Залкиндом, — научно-проблемный совет — задачу не решит, снова возникнет вопрос: «А судьи кто?». Ведь комплектоваться он, конечно, должен «не по должностям, а по таланту», как пишет т. Залкинд, следовательно, должен быть еще один совет, определяющий талантливых и неталантливых, и т. д. и т. п. Нужно не еще одно общество («общество авторов»), а высокие научные критерии оценки работы в самом научном коллективе, ее принципиальное, демократическое обсуждение без оглядки на авторитеты, тогда функции «госприемки» от издательства перейдут к научному сообществу.