Прочитав ваш уничтожающий отзыв о стиле и языке моего рассказа, немедленно написал Виктору Сергеевичу [Миролюбову, издателю и редактору журнала «Заветы», в котором впоследствии был напечатан рассказ К. А. Тренева «На ярмарке»], чтобы выслал мне рукопись для тщательного исправления. <...>
Спасибо за обстоятельное указание и разбор моего стилистического порока. Но не скрою, что читать об этом невесело было. Прежде всего — я не знал, что у меня такой скверный язык. И когда я писал этот рассказ, то на эту сторону, действительно, мало обращал внимания. Хотя чувствовал на первых его страницах, что выражения мои выходят очень уж неуклюже, не слушаются меня (между прочим, та самая площадь, которую вы в моем описании не могли представить, написана мною по наивному методу армянских загадок: «чтоб трудней было узнать»). Дело в том, что списывал я с действительно существующей площади и вот, чтоб не узнали, нарочито напутал... Пусть представляют, кто как хочет. Неостроумно все-таки получилось... Но потом мне показалось, что я-таки овладел языком и в такой уверенности пребывал, работая над двумя последними третями рассказа. И до сих пор для меня стоит вопрос: весь ли рассказ так плох по языку, как начало, или не весь? Дело-то в том, что и примеры ваши приведены только из начала рассказа.
Но у вас в письме есть одно слово, которое меня прямо до полусмерти прихлопнуло: «очерк написан небрежно и прескучно». Ведь это «прескучно» касается уже не только языка, а всей формы рассказа? А это пахнет для меня очень скверным. Я, конечно, не обольщаюсь насчет художественных достоинств рассказа и, ей-богу, далеко не в восторге от него. Но, говоря голую правду, мне все же казалось, что фигуры его достаточно живы, общие картины — тоже. Есть в рассказе и известное движение, переходящее к концу его в драматизм. Словом, с этой стороны я никак не ожидал, что рассказ получится крайне скучный. А не ожидал, значит, дело-то мое писательское плохо. И вот для меня по этому поводу встает очень важный вопрос, который убедительно прошу вас, Алексей Максимович, разрешить со свойственной вам сердечной откровенностью. Да стоит ли мне заниматься этим делом? Не бросить ли? Если на основании того, что вы прочитали, затрудняетесь дать прямой ответ, — подождем. Я вот напишу и представлю вам еще одну-две вещицы. Только вопрос этот для себя мне давно уже пора решить. Ведь мне уже