Что такое редактор? Редактор — это первый критик произведения, практически, на деле помогающий писателю в его работе над рукописью. Редактор — друг, взыскательный друг писателя. «Почести питают искусство», — лукаво усмехаясь, говорил четыре сотни лет тому назад безымянный автор «Жизни Ласарильо с Тормеса». Заключается ли доброжелательность редактора в том, чтобы воздавать почести автору, «чтоб только быть приятней» ему? Илья Ильф и Евгений Петров напоминали редакторам, что они должны быть людьми «арктического мужества» — вдумчивыми, принципиальными литературными работниками, беспощадными к фальши, серости, ко всему тому, что произрастает в чахлых садиках конъюнктурщины и групповщины. Тот, кто любит только почести, не сочтет редактора ни другом, ни советчиком.
Автор этих строк вспоминает, как много лет назад С. Я. Маршак, замечательный, талантливый редактор, со свойственной ему горячностью грозно вопросил молодого человека, тянувшегося к редакторской работе: «Понимаете ли вы, что редактировать — это не значит заменять или переставлять слова в тексте?» Да, редактору надо иметь душу, способную к «живейшему принятию впечатлений и соображению понятий». Редактировать — это значит на какой-то срок поселиться в мире, изображенном писателем, внимательно осмотреться и отдать этому миру свою любовь к правде, к искусству, свое уважение к труду писателя, свою преданность высоким идеалам нашего народа. В этом мире далеко не всегда бывает все добротно устроено или достроено до конца. Благородная задача редактора — помочь писателю увидеть дело рук своих таким, каким оно является в действительности, вызвать у него горячее желание к совершенствованию.
Одно из наиболее наивных представлений о функциях редактора состоит в том, что редактор обязательно должен вмешиваться в текст, в любом случае требовать каких-то изменений, исправлений, — одним словом, «редактировать» во что бы то ни стало. Наивным законодателям редактирования не приходит в голову, что писатель всегда является первым и самым строгим редактором своего произведения. Чувство самоконтроля, самопроверки — составная часть истинного дарования. И если редактор умеет увидеть и оценить успех писателя, то такой редактор необходим любому писателю (как бы гармонически ни сочеталась его высокая одаренность с развитым чувством самоконтроля) так же, как необходим писателю читатель. Всею душой принимая произведение писателя, искренне радуясь ему, редактор тем самым уже редактирует произведение, нисколько не ослабляя положенной ему «по должности» ответственности. Помогает ли он при этом писателю? Несомненно. Помогает силой утверждения, силой ясного, аналитического слова, снимающего творческие сомнения писателя, живущие в его душе рядом со взыскательностью. В этом случае редактор действует, только следуя простому, казалось бы, правилу: «Со стороны виднее». На самом же деле для того, чтобы «видеть», ему нужен широкий взгляд, знание жизни и ее законов, художественная чуткость.
Хорошо сказал об этом В. Шкловский. В одной из своих довоенных статей о детской литературе он указывал, что редактор должен обладать и таким тактом, чтобы ничего не редактировать. Действительно, стыдно, непростительно человеку, именующемуся редактором, бодро заносить свой карандаш над текстом, который вовсе не нуждается в чьих-либо услугах. «Ничего не редактировать» гораздо труднее, нежели редактировать.
И как рад — нет, как счастлив бывает редактор, когда, читая рукопись, видит перед собой чудесный, зрелый плод талантливой, выношенной писательской мысли. Но так бывает не всегда. Часто писатель, даже весьма опытный, нуждается в добром совете, в трезвой оценке сделанного и найденного на долгом и трудном пути исканий. Именно потому, что путь этот трудный, на нем бывают удачи и неудачи, находки и потери. И не всегда достаточно отчетливо и вовремя может писатель оценить по достоинству находку или почувствовать значительность потери, и не всегда ясно ему, пройден ли намеченный путь до конца или надо двигаться дальше. Какова роль редактора в таких случаях? Он должен помочь писателю прочно утвердиться во всем ценном, что есть в рукописи, избавить ее от всего случайного, от мельчайших дефектов, которые являются издержками трудной работы писателя. Можно ли перечислить все возможные случаи таких издержек? Вдумчивый редактор обнаружит их и в замысле писателя, и в стилистическом строе произведения, и в его композиции, и в трактовке отдельных сюжетных ситуаций, и в образах...
Редактор должен быть человеком, умеющим почувствовать силы автора, его возможности, его сильные и слабые стороны. Только при этом условии редактор и автор, найдя общий язык, уверенно идут к намеченной цели. Идейный и художественный анализ произведения в целом и отдельных его частей, горячее стремление к предельной выразительности, на которую способен автор, прямая и, если необходимо, острая и длительная полемика с текстом, помогающая найти правду идейную и художественную, твердость редактора в суждениях, их доказательность, ведущая автора к плодотворному размышлению, — как далеко все это от тех перестраховочных, тупых, ремесленно заученных, исполненных глупого административного ража акций, которые то и дело приписываются редактору (о чем мы скажем ниже).
Всегда, в любом случае центральная задача редактора, конечная цель редактирования — помочь писателю оставаться самим собой, а молодому автору помочь стать литератором, если у него есть для этого основания. Главная сила редактора — сила убеждения, сила поддержки, сила отрицания или утверждения, принимая которые, автор укрепляется в своем отношении к созданному или меняет его. Редактор — не правщик, не «доработчик», его задача не «дотягивать» строки или страницы, а со строгостью горячо заинтересованного человека оценивать все удачи и неудачи авторского труда.
Подлинно творческим процесс редактирования оказывается тогда, когда редактор сам не меняет ни единого слова, ни единой строки, не «диктует» никаких изменений ни в замысле, ни в построении сюжета, ни в композиции. Долг редактора — предлагать, советовать, убеждать, помогая автору увидеть то, что, по его, редактора, мнению, надобно увидеть в произведении. Редактор говорит, автор пишет — так представляем мы настоящую работу писателя с редактором. Только в этом случае процесс редактирования приносит настоящую пользу автору как творцу, как писателю и всей литературе. Нарушение этого условия приносит писателю вред, а работу редактора деформирует недопустимым образом, превращая ее чуть ли не в соавторство — малокровное, худосочное, никому не нужное.
Однако встречаются писатели, которым именно этот последний род «редактуры» особенно нравится.
Есть писатели, избалованные или дезориентированные чрезмерным вниманием редакторов, их жадной готовностью «дорабатывать». Такие писатели, ощутив однажды известную экономию собственных усилий при работе над рукописью, привыкают к тому, что, коль скоро рукопись «в основном» закончена, о ней можно больше не беспокоиться — ее «дотянут» в редакции издательства или журнала.
Нет, на наш взгляд, ничего противоестественнее этого. Такие явления в нашей литературной практике должны быть осуждены, они не имеют ничего общего с призванием писателя, с его взыскательностью. Никакие разговоры о «спешной сдаче материала в набор» не могут оправдать этих явлений.
И дело тут не только в том, что редактор тратит бездну времени на выполнение не свойственных ему функций, сам переписывая строки, монтируя текст, заново переделывая самые различные по значению места рукописи, сокращая или расширяя ее. Главное тут в том, что в этот важный, решающий период, окончательно определяющий судьбу рукописи, автор стоит почти в стороне, выступая не как творец, а как более или менее стыдливый наблюдатель происходящего.
Что общего имеет такая практика со взыскательностью художника? И почему так мало самолюбия, творческого достоинства, литературного характера обнаруживает иной писатель, считающий, что «редактор у меня хороший, сделает то, что надо»? Все, решительно все, что касается его рукописи, каждое родимое пятнышко на теле своего детища писатель должен «пропустить» через собственное сердце. Никогда не станет художником автор, действующий, по выражению Маркса, как литературный фармацевт, знающий, из какого приблизительно количества тематических, художественных удач рождается «рукопись», которую издательство и журнал несомненно захотят «взять в работу».