Коротенькая история личных моих взаимоотношений с редакциями сравнительно проста и, сознаю, вероятно, одна из самых благополучных. Первый мой редактор С. Луконин «вышел» на меня сам: на пермском семинаре молодых литераторов (тоже для меня первом) в сентябре семьдесят шестого года он предложил подготовить и прислать к апрелю следующего года рукопись в издательство «Молодая гвардия». Весной семьдесят восьмого года книжка уже вышла в свет.
Просто? Не думаю. За этой видимой и для меня тогда счастливой простотой была сложная работа издательства, о которой до сих пор я знаю лишь кое-что и лишь понаслышке. В простоте этой сказался, несмотря на всю книгоиздательскую дивную громоздкость, немалый опыт кропотливой возни с начинающими авторами. В этой простоте, наконец, было самое главное: мне поверили.
Не склонен упрощать издательских проблем молодых, но мне кажется, что многое зависит и от самих авторов, от того, с чем они приходят в издательство. А каково качество рукописей, можно судить по довольно-таки серой палитре книжек молодых, составленной, между прочим, большей частью из «открытий» зональных и всяких других семинаров и совещаний.
Сам я могу сказать, что на редакторов мне всегда по-настоящему везло. Соблюдать и отстаивать высшие, так сказать, интересы книги — этим главным, по-моему, редакторским качеством обладают сотрудники отдела современной прозы «Молодой гвардии», с которыми мне довелось работать.
Между тем трудности редакторской работы порой бывают весьма немалые. Что ни говорите, а компромисс, иногда столь необходимый между автором и издательством, — это искусство, тем более что достигается он не на твердом параграфе инструкции, не на формулах, а на довольно-таки смутном и зыбком понятии «художественность». А какова она, «художественность», кто ее измерил и взвесил? Накопившиеся, наболевшие проблемы и претензии, даже обиды с обеих сторон, давно уже требуют особого, серьезного разговора — когда он в последний раз велся у нас? Задумайтесь, о чем пишущие люди чаще говорят между собой — о процессе писания или издания? Наверное, о втором. Это значительная и беспокойная часть жизни современного литератора вместе с правовыми вопросами как-то остается у нас в тени взаимных претензий, довольно драматических недоразумений и непонимания...
Степень искренней заинтересованности редактора в судьбе рукописи, в том, какой она выйдет в свет, для меня как человека пишущего важнее всего. Думаю, и для читателя тоже. Есть разные споры: один ради книги, от искреннего желания сделать ее лучше, и другой — ради того, чтобы «обкатать» повесть, что говорит, в общем-то, о равнодушии к ее судьбе.
При всех вполне обыкновенных в издательском деле затруднениях именно первое отношение встретил я в «Молодой гвардии» в работе и над другой своей книжкой.
Редакция советской современной прозы «Молодой гвардии» выпускает, пожалуй, единственную в своем роде серию с неофициальным названием «Вторая книга» (В дискуссии справедливо поднимался вопрос о том, что на этапе второй книги молодой писатель порой оказывается вне издательских интересов и предоставлен самому себе. — ЛГ. 1984. № 50.)
Вообще же, проблема второй книги, на мой взгляд, шире, чем ее обычно трактуют. Много пишущих так и не вышли за пределы первой, хотя успели выпустить пяток-другой книг, усердно эксплуатируя все тот же паханый-перепаханый пласт. Цель молодогвардейской серии вторых книжек, как я могу судить, именно в том, чтобы подвигнуть, подтолкнуть молодых к новой ступени видения и осмысления происходящего. Помню, еще при сдаче в набор первой рукописи заведующая редакцией советской современной прозы Зоя Николаевна Яхонтова как-то озабоченно, пристально глянула и сказала: «Может, главная-то книжка — вторая...».