О множестве бюрократических бумаг, требуемых для публикации научно-технических работ

<...> Перечислю некоторые сферы деятельности, где процветает «бумажный» бюрократизм: публикация статей, публикация и распространение научной литературы, защита диссертаций и их утверждение в ВАК, всякого рода отчеты, планы и сводки. Конечно, список можно продолжить.

Приведу здесь лишь несколько примеров из числа тех, с которыми я сам сталкивался и сталкиваюсь — только это и имеет смысл: не писать же с чужих слов!

Направление в печать (в журналы и сборники), в издательство (при публикации книг) работ по физике, астрономии и целому ряду других дисциплин сопровождается (пишу на примере ФИАНа): бумагой за подписью руководителя отдела (или лаборатории) и директора (или его заместителей), направлением за подписью ученого секретаря и одним или двумя актами экспертизы на четырех страницах каждый и за подписями пяти человек. Всего только в институте собирается 8 подписей. Но этого мало. Значительный процент статей направляется, еще с парой сопроводительных писем, на визу в президиум академии. Все это относится и к тезисам докладов на конференциях. Вот и получается, что тезисы, которые обычно занимают несколько строчек и, во всяком случае, не длиннее страницы, обрастают десятком страниц «сопроводиловок».

Примем еще во внимание, что все статьи, направляемые в журналы, да практически и все, что идет в печать, еще рецензируется, редактируется и на последнем этапе проверяется и подписывается в печать. Это, конечно, необходимо, но зачем же в таком случае усложнять оформление рукописей до их поступления в редакции? Нужна ли описанная громоздкая процедура?

Всякому очевидно, что публикация результатов работы научных учреждений, которые у нас все являются государственными, должна происходить не самотеком, а под строгим контролем и, само собой разумеется, с разрешения дирекции учреждения. Если говорить о формальной стороне, то для всего этого достаточно одной бумаги на одной странице с подписью заведующего лабораторией и представителя дирекции.

Одним из крупных технических достижений последнего времени является создание и внедрение эффективных копировальных машин («ксероксов»). Эти машины буквально революционизировали работу над рукописями, позволили быстро снимать копии журнальных статей, экономя и время, и деньги, необходимые на выписку многих журналов. Рациональный метод оформления рукописей статей таков: машинистка печатает лишь один-два экземпляра. В первый экземпляр вписываются формулы, он правится (второй экземпляр даже не всегда нужен, разве что для страховки, но, видимо, здесь у меня сказывается сила привычки), а затем ксерокопируется. При этом на современных машинах получаются копии, почти неотличимые от первого экземпляра. А что мы делаем в силу бюрократических требований? Печатаем 5 экземпляров, все их нужно исправлять и во все вписывать формулы. При этом последние экземпляры очень трудно читать, да иногда и 5 экземпляров мало, вот печатается и еще одна «закладка». На перепечатывание, считывание и вписывание формул в случае толстой рукописи уходят многие дни. Огромный, тяжелый труд. И это в условиях, когда в институте имеется копировальная машина, позволяющая получить нужное количество хороших копий буквально за минуты, ну, пусть за час.

<...>

Третьим источником бюрократизма служит некомпетентность. Человек, не знающий дела, которым он должен руководить, плодит нелепые инструкции, выступает со всякими вредными «нововведениями». А, как говорят, ломать — не строить. Развалить или осложнить работу ничего не стоит. В области естественных наук и техники такое случается, по-видимому, сравнительно редко. Всем ведь ясно, что руководитель должен хотя бы иметь специальное образование. А вот ряду других областей не повезло. Лично я особенно часто сталкивался и сталкиваюсь с некомпетентностью в издательском деле — при издании и распространении журналов и книг по физике и астрономии. Конечно, чтобы судить, нужно и самому быть компетентным. Позволю себе поэтому заметить, что являюсь автором сотен статей и десятка книг, а также главным редактором журнала «Радиофизика» и членом редколлегий нескольких советских и иностранных (международных) журналов. Так что, не претендуя, разумеется, на непогрешимость, могу сослаться на наличие немалого опыта. И вот констатирую, что со стороны некоторых ответственных издательских работников все время встречаю полное непонимание специфики издательской деятельности. На эту тему я мог бы написать немало, кое-что написал, а одну статью — «Большие проблемы малых журналов» — даже удалось опубликовать в «Литгазете» (18 июня 1969 года [здесь текст 1657]). Пишу «даже удалось», поскольку эта статья до публикации пролежала по разным редакциям более пяти лет, три раза набиралась, но бюрократам все время удавалось помешать ее выходу в свет. А ведь речь шла о вполне конкретной и деловой критике, в чем желающие смогут, надеюсь, и сами убедиться, если прочтут старую газету. С тех пор прошло более 16 лет, но никаких улучшений в целом мне усмотреть не удалось, а новые непродуманные, а иногда вредные инструкции и правила продолжают появляться.

Здесь, между прочим, естественно спросить: а почему мы, читатели, должны вам верить? Вы считаете какие-то правила плохими, неверными. Но составители этих правил их же «прорабатывали», где-то «согласовывали» и т. д. Может быть, правы они? Совершенно разумная постановка вопроса. Но дело, помимо сказанного ранее, в том, что я ссылаюсь фактически отнюдь не только на свое мнение. Все научные работники — а их немало, — с которыми мне приходилось обсуждать соответствующие вопросы, придерживаются обычно такого же мнения, как и я. Поучают же нас и навязывают свои правила цитирования, правила корректуры статей, определяют тиражи и объем книг и журналов люди, вероятно не написавшие ни одной статьи или книги. Опять же, чтобы не быть неправильно понятым, оговорюсь. Я вовсе не предлагаю подбирать работников издательств только среди авторов статей и книг. Но если эти работники составляют правила, инструкции и т. п., предназначенные для авторов статей и книг, то совершенно необходимо до введения новых правил посоветоваться с теми, для кого они предназначены. Ни меня, ни известных мне коллег никто, однако, к такому обсуждению никогда не привлекал.

<...>

Главный вопрос таков: как бороться с бюрократизмом, что делать? Думаю, что какого-то универсального рецепта вообще не существует. Но, по крайней мере, в отношении «бумажной» формы бюрократизма можно предложить вполне определенные меры, которые, как я рассчитываю, окажутся эффективными.

<...>

...Единственный радикальный путь я вижу в полном пересмотре всех без исключения существующих правил оформления различных разрешений и вообще всех норм переписки. Кстати сказать, известно замечание: «У нас инструкции не отменяют — о них забывают». И сколько же накопилось часто нелепых и вредных «правил», требований и т. п. Все должно быть пересмотрено! Огромная работа. Да, но иного пути нет. Впрочем, и трудности такого пересмотра кажутся мне преувеличенными. Комиссии, образованные во всех инстанциях и учреждениях (и, конечно, без создания новых штатных мест) должны обсудить целесообразность любого «бумажного» правила, выработать вполне четкие инструкции делопроизводства, отметая все лишнее. Такие комиссии должны включать тех, для кого составляются инструкции, и быть постоянными — речь не должна идти об очередной «кампании». По мере необходимости комиссии должны вносить дальнейшие изменения и уточнения в правила. Но посылка «на места» бесконечных новых инструкций и правил без детального их обсуждения (в частности, «на местах») должна быть категорически запрещена. В общем, необходима хирургическая операция с последующим лечением — таков единственный способ подлинной борьбы с «бумажным» бюрократизмом.

Сказанным меры борьбы с бюрократизмом, однако, не должны ограничиваться. Не менее важно создать условия, можно сказать, атмосферу, при которых перестраховка не поощрялась бы. Но, к сожалению, в этом важном вопросе конкретные действия, которые следовало бы провести, мне недостаточно ясны. Однако пересмотр всех инструкций и правил сильно ударит, несомненно, и по перестраховщикам.

<...>