О прегрешениях против точности языка в произведении адресата «Харита, ее жизнь и приключения...»

Мы — старые знакомцы, Лев Иванович, поэтому, — я надеюсь, — вас не обидит, если я подчеркну некоторые «описки» в повести вашей [Гумилевский Л. И. Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса. М.; Л., 1926]. В языке потребна простота, краткость и точность, в этих трех свойствах сила и красота его, его обаяние.

У вас нередки прегрешения против точности. На стр. 27 — «зыбка с тоской», на 111[-й] — «крошечное движение», а на 112-й — «феерическая быстрота». Термин «крошечное» неприложим к измерению скорости, — это — мера тела. «Феерическое» — варваризм и решительно ничего не говорит в наше время, когда достигнуты умопомрачительные перемещения в пространстве. Затем: вы пишете: 181-я стр. — «начинают чувствоваться живыми волосы». Ся — суть — себя: получается, что не хозяин волос, а они сами себя чувствуют живыми. Старуха Еникеева, дворянка, едва ли может сказать: «Я не отстану за мои деньги». Очень сомнительна, по справедливости ее, сцена, где Харита говорит о серьгах с тетей Варей. Девочка не могла не знать, что такое серьги и зачем их носят. Тут вы лишаете ее того инстинкта, который даже птичьим птенцам, первогодкам, уже знаком.

Харита написана небрежней брата ее. Она особенно неудачна у тети Вари: груба неоправданно и слишком мало удивлена новой для нее обстановкой. Брат сделан вами лучше, естественнее и живей. Все буржуи, согласно новому канону, сильно и не очень удачно шаржированы. Это — не только ваш грешок, разумеется. Хорош рыбак, хорош прохожий. Инспектор — не плох. В повести заметна торопливость работы.

Ее будут много читать, она — интересна. Ко второму изданию Вы ее просмотрите и дополните кое-где, например, — встречу Алексея с отцом, встречу с ним Хариты. Немножко сентиментальности не повредит «Харите»