Православные критики побранивают меня, что я не выдвинул в «Пугачевщине» [пьеса] рабочие массы. Хочу печатно ответить, что такой уж я капризный человек: не хочу и не желаю! Единственное мое оправдание: при Пугачеве рабочих не было. Были заводские крепостные крестьяне, даже не бросавшие хлебопашества и с той же крестьянской «идеологией» (роковое для слабых рецензентских голов слово!). Да еще бранят, что Пугачев не герой. Кабы ж я его, этого яркого садиста, родил! Чтение исторических документов часто заставляло вспоминать меткую характеристику, данную ему вашим Коноваловым [Тренев имеет в виду следующие слова горьковского персонажа: «Ах, шельма клейменая, — ишь ты! Царским именем прикрылся и мутит... Сколько людей погубил, пес!.. Стенька? — это, брат, другое дело. А Пугач — гнида и больше ничего»].