...Возвращаю материал. Он — неплох, за исключением сочинения Журбиной [«Очерк и фельетон»], печатать которое, разумеется, мы не можем... <...>
Журбина дала нечто крайне странное и туманное. Почему она поставила «очерк и фельетон» в одни скобки? Что общее видит она в этих формах? Фельетон — всегда произведение более или менее публицистическое, очерк — весьма широкая, емкая и неопределенная форма. У Тургенева, Сенкевича — «Эскизы углем», у Мопассана «На воде», нередко у Гл. Успенского, часто у Пришвина очерк приближается к рассказу, а часто и неотделим от рассказа. Очерк можно сравнить с этюдом в живописи. Он редко «изображает» и почти всегда «описывает». Публицистическое, обличительное в нем — необязательно и крайне редко, для фельетона — обязательно насыщение публицистикой, обличением. В нашей литературе только Левитов ухитрялся в очерках своих соединять лирику художника с публицистикой народника. Вымысел, «выдумка», неизбежно свойственные художественному рассказу, в очерке — обычно — отсутствует, это — так.
Но некоторые из наших очеркистов, начиная понимать глубоко социально-политическое и революционное значение описания нашей новой действительности, придают очерку все более «художественную» форму. Все чаще замечаешь, что, описывая подлинно существующее, создаваемое энергией рабочего класса, авторы очерков вводят в описание действительного — желаемое. Это еще не значит, что они прибегают к «вымыслу», но они договаривают то, что, хотя еще не сказано сегодня, однако необходимо должно быть сказано завтра.
Я считаю, что это очень хорошо и весьма полезно. Это как бы свидетельствует уже о том, что действительностью требуется: договори, допиши от себя. Примерно: описывая закладку судна, автор вправе представить не только спуск его на воду, но и отправление в первый рейс. Описывая построение жилища, можно вообразить и будущие формы быта в этом жилище.
Всем этим я хочу сказать, что, разрушая всякие шаблоны, нам не следует торопиться создавать новые. У Журбиной есть такая тенденция — создать шаблон для очерка, для фельетона. Мы, — как я думаю, — не должны идти этим путем. Книга Лаврухина [«По следам героя»], — разумеется, не только она — говорит, что пришли люди, которых обуревает желание «сломать традиции». Это — весьма серьезные люди, и появление их я — приветствую, а «педагогическое» намерение замкнуть их в тесные рамки старых традиций — это едва ли наше дело. Все нужно знать, все изучать, но — для того, чтоб все переделать.