Разумеется, если редактор размашистым почерком пишет на полях рукописи:
«Ну и ну!», «Ну и язык!», «Ох!», «Уф!» и т.д., такого человека нужно подальше держать от редактуры и вообще от литературы.
Передо мной, например, лежит рукопись молодого автора с пометками зеленым карандашом на полях. Пометки эти делала квалифицированная, работающая в редакции центральной газеты журналистка, по-видимому считающая себя вполне созревшей для роли редактора. Скромный очерк о заслуженном гравере подвергся редакторскому разносу. «Рисование по дереву, металлу и камню продолжительное время служило единственным способом размножения произведений искусства», — пишет автор. «Так пишут и говорят только о живых существах», — делает пометку редактор, смешивая действие по глаголу «размножить» с процессом произведения потомства. «С излишней скромностью гравер вспоминает о том, что первый значок „Герою революционного движения“ был выполнен его рукой», — пишет автор. «Значит: притворство?» — грозно вопрошает на полях редактор. «Резец гравера был неутомим», — пишет в другом месте автор. «А сам гравер?», — иронизирует тут же редактор. Глупо? Глупо. А ведь делавшая пометки полагала, что, давая неверные указания, оказывает творческую помощь молодому. Вероятно, у этого редактора есть диплом об окончании какого-либо института, но у него нет никаких данных, чтобы быть редактором.
<...>
Труд редактора не может быть не созвучен творческим поискам писателя. Писатель ищет слово, образ, сравнение. Но он не всегда удачно находит их. Чуткий к слову, редактор указывает на то или иное несовершенство его речи, на повторения или противоречия. Анемоны, например, цветут в мае и июне; у одного автора они зацвели в начале августа. У другого автора герой в первой главе — высокий, сильный; в одной их последующих глав его фигура названа коренастой, но слово «коренастый» означает приземистый, и редактор отмечает противоречие, по существу означающее, что автор не видит своего героя. В другом случае слово «добротный» применено к внутренним качествам героя, в то время как это понятие материальное («добротное сукно»). Взыскательный редактор, М. Горький строжайше указывал на полях редактировавшихся им рукописей несообразности, неумение видеть, непонимание истинного смысла слова.