О неверных датах публикации произведений

4

Весьма уязвимым местом во многих книгах и статьях, исследованиях и популярных работах являются даты. Бытует мнение, что даты далеко не всегда имеют существенное значение. Готов с этим согласиться, но тогда не нужно их обозначать. А если они приводятся, то должны быть точны. Следует вместе с тем отметить, что даты являются опорными пунктами литературной деятельности и эволюции сознания писателя, вехами в истории журнала и т. п. Небезразлично, написано ли произведение в дореформенный или пореформенный период, в годы подъема или спада революционного движения, в какой последовательности созданы произведения того или иного писателя, потому что в их хронологии выражена логика развития его творчества. Все это, казалось бы, совершенно очевидно, а между тем...

«В конце 50[-х] — начале 60-х годов, — пишет М. Зубков в книге „Русская поэма середины ХIX века“ (М.: Просвещение, 1967. С. 45), — Мей написал в стилизованно-сказовой манере свои исторические песни (старины): „Песня про княгиню Ульяну Андреевну Вяземскую“, „Песня о боярине Евпатии Коловрате“, „Александр Невский“, „Вечевой колокол“, а также ряд исторических драм». Здесь допущены две ошибки. Во-первых, «Вечевой колокол» — одно из самых ранних произведений Л. Мея и относится к 1840 году; во-вторых, в указанный период поэт написал не ряд исторических драм, а только одну — «Псковитянку»; остальные две — «Царская невеста» и «Сервилия» — были созданы значительно раньше (напечатаны в 1849 и 1854 годах). Из приведенных строк читатель получает неверное представление об эволюции поэзии Мея (к исторической теме он обращался с самого начала своей литературной деятельности), а это не может не отразиться в какой-то мере и на общей картине русской поэзии середины ХIX века.

В книге В. Лилина о Гончарове (стр. 102) читаем: «В 70-х годах он неоднократно берется за перо, выступая с рядом критических статей. Это статьи о драматурге А. Н. Островском... критический очерк о „Гамлете“ Шекспира, очерки „Литературный вечер“, „Слуги“... Гончаров написал и ряд очерков-воспоминаний: „В университете“ (о Московском университете), „На родине“ (о Симбирске 1830-х годов). В 1876 году появились его статьи „Намерения, задачи и идеи романа ‚Обрыв‘ “ и „Лучше поздно, чем никогда“». Не слишком ли много ошибок в одном абзаце? «...Выступая с рядом критических статей» — значит, печатая их. Но статьи об Островском и «Гамлете» Шекспира не были закончены и в таком незавершенном виде опубликованы через много лет после смерти Гончарова: первая — в 1923 году, вторая — в 1940 году (отрывок — в 1900[-м]). Статья об «Обрыве», написанная в 1872 году, также не была напечатана при жизни ее автора (да и не предназначалась для печати); она появилась не в 1876, а в 1895 году. Статья «Лучше поздно, чем никогда» опубликована не в 1876, а в 1879 году. Очерки «Слуги старого века» и «На родине» написаны не в 1870-х, а в 1887 году. Опять-таки получит ли читатель при таком скоплении ошибок хотя бы приблизительное представление о литературной деятельности Гончарова в 1870-е годы?

<...>

В книге П. Выходцева «Новаторство. Традиции. Мастерство» (Л.: Советский писатель, 1973. С. 45) о поэмах Б. Пастернака читаем: «При всем том, что в развитии Пастернака этот шаг (то есть обращение к произведениям эпического склада. — И. Я.) был важным, его поэмы не стали значительными в эпической поэзии 20-х годов. После поэм Маяковского, Есенина, Багрицкого и других поэтов они не открывали новых путей в эпическом осмыслении революционного прошлого». Но почему же после поэм Багрицкого? Ведь «Высокая болезнь» Пастернака была написана в 1923 году, «Девятьсот пятый год» — во второй половине 1925 — начале 1926 года, а «Дума про Опанаса» появилась летом 1926 года.

Не следует думать, что ошибки и неточности касаются только литературы и журналистики. Например, М. Ковалева на стр. 134 [своей] статьи [Мастер демократической журналистики // Учен. зап. Урал. ун-та. № 109. 1970, Сер. журналистики, вып. 4, стр. 136] утверждает, что «самый трудный для русской демократии год — 1861-й, ознаменовавшийся майскими пожарами в Петербурге... год приостановления „Современника“ и „Русского слова“, ареста Чернышевского, Писарева, Серно-Соловьевича». Увы, все это произошло не в 1861, а в 1862 году.

Сами по себе неточные даты не являются, разумеется, украшением книг и статей. Но совсем нехорошо, как это уже отчасти было видно и из приведенных фактов, когда из них делаются те или иные выводы, на их базе возникают те или иные рассуждения, которые сразу рушатся, если внести соответствующие исправления.

С. Березина в статье о сатирической поэзии А. К. Толстого (стр. 230) замечает: «После отмены крепостного права в России с новой силой вспыхнула классовая борьба, потребовавшая четкого определения социальной позиции каждого члена общества. А. Толстой продолжает искать «прямую, святую дорогу...

Стихотворение «Лишь только один я останусь с собою...», из которого приведены — не вполне точно — эти строки, написано в 1856 и напечатано в 1857 году, а не после отмены крепостного права, следовательно, не может служить аргументом в пользу того, о чем говорит Березина.

М. Зубков («Русская поэма...», стр. 97) пишет, что «впервые легализовал мужика, дал ему полное право гражданства в художественном произведении только Некрасов, а вслед за Некрасовым стали изображать мужика Огарев, Тургенев, Греков, Никитин и другие писатели, прошедшие школу Белинского». М. Зубков, очевидно, забыл даты некоторых стихотворений Огарева. Его «Деревенский сторож», «Кабак» и «Изба» написаны в 1840–1842 годах — до того, как Некрасов обратился к крестьянской теме. Другое дело, что зрелый Некрасов оказал весьма существенное влияние на дальнейшее творчество Огарева.

Л. Евстигнеева в книге о «Сатириконе» (стр. 370), говоря о преемственной связи между ним и «Искрой» В. Курочкина, утверждает, что «вторичное знакомство русского общества с поэтами „Искры“, мало популярными в начале ХХ в., произошло именно в годы столыпинской реакции». Ее единственный аргумент: «В частности, вышла работа А. В. Амфитеатрова „Забытый смех“, возродившая к жизни многих поэтов „Искры“». Однако первый том «Забытого смеха» издан в 1914 году (предисловие датировано летом 1913 года), а второй — в 1917 году. Какие же это годы столыпинской реакции?! К этому следует прибавить, что в начале ХХ века, в 1904 году, появилась книга М. Лемке «Очерки по истории русской цензуры и журналистики ХIX столетия», куда вошла первая значительная работа об «Искре». Значит, дело обстоит несколько иначе, чем представляет себе Л. Евстигнеева. Интерес к «Искре» возродился не в годы реакции, а в годы подъема революционного движения.

Итак, неверные даты или забывчивость относительно дат влекут за собою неточные выводы и утверждения.

Много неточных дат в учебнике под ред. Н. Кравцова. Так, на стр. 31, говоря о возобновлении «Современника» после восьмимесячного перерыва, авторы обзора «Литература 60-х годов» (Н. Кравцов и Б. Двинянинов) замечают: «В 1863 г. были напечатаны роман Чернышевского „Что делать“, ряд программных стихотворений Некрасова, сатирические очерки Щедрина, известный роман В. А. Слепцова „Трудное время“, романы „Подлиповцы“ и „Горнорабочие“ Ф. М. Решетникова, „Нравы Растеряевой улицы“ Г. Успенского». Это неверно. «Подлиповцы» напечатаны в 1864 году, «Трудное время» — в 1865[-м], «Горнорабочие» и «Нравы Растеряевой улицы» — в 1866[-м]. На стр. 47 того же обзора рядом с «Питомкой» Слепцова упоминается — по идейно-тематической близости — «Квитанция» Г. Успенского. Но ведь они разделены двумя с лишним десятилетиями: «Квитанция», как и весь цикл «Живые цифры», в который она входит, создана не в 1860-е, а во второй половине 1880-х годов.

В главе о Чернышевском (стр. 76, автор — Н. Кравцов), после описания ареста, суда и гражданской казни 19 мая 1864 года, читаем: «Возникшая вскоре революционная организация „Земля и воля“ вдохновлялась идеями Чернышевского». Нет, не возникшая вскоре, а уже прекратившая в неравной борьбе с правительством свою деятельность; возникла она значительно раньше, еще до ареста Чернышевского.

В главе о Некрасове (автор — Б. Двинянинов) в разделе «Некрасов в 40-е годы» говорится почему-то о стихотворении «Убогая и нарядная», цикле «О погоде», сатирах «Балет» и «Недавнее время» (стр. 153–154), хотя они относятся к концу 1850-х — началу 1870-х годов, то есть, если следовать периодизации, предложенной самим автором, не к первому, а к третьему и четвертому, последнему периодам его творчества. Из той же главы мы узнаем, что зимой 1876 года Некрасов слег в постель и уже не вставал. «Больной Некрасов продолжает работать над историческими поэмами — „Дедушка“ и „Русские женщины“ — о женах декабристов» (стр. 152). Но ведь «Дедушка» напечатан в 1870[-м], а «Русские женщины» в 1872–1873 годах. Поэт в самом деле продолжал работать и во время предсмертной болезни, но только не над историческими поэмами, а над последней частью «Кому на Руси жить хорошо» — «Пир на весь мир».

В обзоре «Литература 70-х годов» (автор — Н. Кравцов) упоминание поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» сопровождается фантастической датой: 1870–1875 (стр. 357). Справедливости ради следует отметить, что на стр. 170 правильно указано, что Некрасов работал над нею «с 1863 г. и до последних своих дней», то есть не с 1870 и не до 1875 года. Но что должен по этому поводу думать студент, готовящийся к экзамену? А ведь список неточных дат и других погрешностей в учебнике этим далеко не исчерпывается.

Несравненно меньше их в «Истории русской литературы ХIX века» Г. Поспелова, но все же они имеются и здесь. Так, повесть Тургенева «Переписка», датированная 1850 годом (стр. 291), была начата, по свидетельству самого писателя, в 1844[-м], а завершена в 1854, напечатана в 1856[-м]. На стр. 297 указано, что «Поездка в Полесье» написана в мае 1853 года. Первоначальный замысел действительно возник весною 1853 года, но основная работа над рассказом относится к концу 1856[-го], а завершена она была лишь в феврале 1857 года. Эта дата существенна в связи с той пессимистической философией, теми представлениями о месте человека в природе, которыми проникнута «Поездка в Полесье» (1856) и которая сближает ее, например, с «Фаустом». На стр. 327 читаем: «Те же настроения (то есть те же, что и в „Призраках“ Тургенева: „вся жизнь людей на земле, все достижения цивилизации кажутся ему теперь ничтожными“ и т. д.— И. Я.) писатель выразил в лирических фрагментах „Довольно“, задуманных в то время, когда он с тревогой готовился к поездке из-за границы в Петербург для допроса в Сенате по обвинению в „сношении с лондонскими пропагандистами“, т. е. с Герценом и Огаревым». Однако упоминание о работе над «Довольно» имеется в письме Тургенева к Н. Щербаню от 26 февраля (10 марта) 1862 года, первый черновой автограф датируется мартом — апрелем того же года, до возникновения указанного дела, а вызов Тургенева в Сенат последовал лишь в январе 1863 года.