Уважаемый редактор! Я был очень опечален тем, как Вы исковеркали мою последнюю статью [«Начало театрального сезона в Париже»]. Не только исчезли все необходимые цитаты, но и куски текста, мной написанного, были сокращены самым странным образом. Признаюсь, я немедленно пошел к нашему другу Тургеневу и просил его объяснить мне, что такое произошло. Он сказал мне, что напишет Вам.
Я не могу взять обязательство не делать цитат в своих литературных работах. В будущем я буду делать их более короткими, потому что Вы, по-видимому, думаете, что тут — спекуляция с моей стороны, — что оскорбило меня, — тогда как на самом деле я просто хочу, чтобы ваши читатели имели перед глазами те места, которые я считаю любопытными.
Более всего меня взволновало то, что как раз тогда, когда ко мне пришло Ваше письмо, я уже почти кончил статью о Бальзаке, которую Вам посылаю. Таким образом, эта статья, которая стоила мне большого труда, задумана именно так, чтобы почерпнуть любопытные сведения в самых письмах нашего великого романиста. Вы просите меня не делать более цитат, а я посылаю Вам статью, основанную главным образом на цитатах. Заметьте, что такого рода работа взяла у меня гораздо больше времени, чем если бы я писал статью просто размахом пера. Мне пришлось сделать разыскания, группировать факты, быть все время настороже. Говорю Вам это, чтобы доказать, что я не ищу способов легко увеличивать число своих страниц. Кроме того, я считаю эту статью очень интересной.
Вы должны понимать, что мне было бы затруднительно продолжать работу для Вестника Европы, если то, что только что произошло в этом месяце, возобновится. Я не могу допустить, чтобы так урезывали статью. Мы слишком далеко друг от друга, чтобы наши прекрасные отношения не были основаны на взаимном доверии. Если бы подобный факт повторился, то я рассматривал бы Ваше поведение как желание порвать всякое сотрудничество со мной. Скажите мне, пожалуйста, совершенно откровенно, в чем дело, чтобы я не отказывался от предложений, делаемых мне ежедневно из России. До сих пор я был очень счастлив работать с Вами и не прошу ничего большего, как только продолжать наши отношения; только условием этого я ставлю уважение к тому, что я Вам посылаю.
И в таком случае я, разумеется, буду всегда рад Вашим советам и указаниям относительно тем. Я не знаю Вашей публики и могу ошибаться. Не бойтесь поэтому предупреждать меня, говорить мне, что удачно и что нет. Мое единственное желание — удовлетворить Вас, и если я иногда попадаю впросак, то оттого, что в значительной мере иду ощупью.
Надеюсь, что это — легкое облако, которое уже рассеялось. От всего сердца протягиваю Вам руку и прошу Вас только об одном — не пускать больше в дело Ваших ножниц. Если Вы иногда недовольны, то скажите мне, и я не возвращусь более к тому, что не понравилось Вашей публике.