Читатель судит о нашем брате по публикациям, и правильно делает. Но рукопись произведения от стола писателя к столу читателя проходит определенный путь, над ней вслед за автором работают многие люди — редакторы, художники, корректоры и другие издательские работники, следовательно, и они вместе с автором ответственны за его книгу перед читателем.
С такого вступления мне и хочется начать свои, может быть, субъективные заметки.
Читателю, конечно, нет дела до всего этого. Подавай ему хорошую книгу, и баста. Но всегда ли виноват автор, если книга нехороша? Я убежден, что почти всегда. Бывают, однако, и другие случаи, о них-то и хочется сегодня поговорить, и я начну с самого, на первый взгляд, безобидного — с опечаток.
Как ни странно, но автор подчас зависит даже от машинистки. Вот, перепечатывая рукопись, машинистка сделала логическую опечатку. Автор, привыкший к своей рукописи, читающий ее много раз в корректуре, не всегда замечает опечатку, и несуразица, нелепость умножаются вначале на число тиража, затем это многотысячное число умножается еще и на число читателей...
Скажут: читай внимательнее корректуру, и будут правы. Но вот в чем беда. Иногда иные корректоры, превышая свои обязанности, считают возможным править нашего брата. В одном из моих рассказов во фразе прямой речи говорится: «Тьфу, тьфу, дурак сивой». Звуковой северный диалектизм «сивой» непонятен корректору, и он, видимо, желая автору добра, переделывает «сивой» даже не в «сивый», а в «свиной». В повести «Привычное дело» есть такая фраза о детях: «Все родились крепкие, как гудочки». То есть звонкие, ядреные, голосистые — всего и не объяснишь... Корректору это выражение показалось неправильным, и «гудочки» переправили на «булочки». Во втором издании той же повести в пословице «Семеро ребят и барина съедят» «барина» ничтоже сумняшеся переделали в «барана». Корректор, вероятно знакомая с московскими шашлычными, хотела сделать как лучше, но я-то схватился за голову: как глядеть в глаза читателю? Баран вместо барина вышел тридцатитысячным тиражом.