Милостивая государыня Марья Александровна!
Вам, конечно, известна неофициальная сторона журнала «Дело» и его солидарность с «Русским словом». Если Вы участвовали в «Русском слове» и не возражали мне, когда ставилось в нем Ваше имя, — о чем я также считал лишним предупреждать Вас, — то я никогда не понял бы, что могло оскорбить Вас в настоящем объявлении «Дела».
<...>
И если Вы недовольны моим поступком в «Деле», то ради некоторой последовательности Вам следовало бы протестовать против моего произвола и в «Русском слове». Понятно, что я введен был в заблуждение пятью годами Ваших хороших отношений к журналу, который, повторяю, идет одним путем и почти при одних сотрудниках. Таким образом, дело сводится к обвинению меня за несоблюдение одной внешней вежливости, а именно — почему я не приехал к Вам. Извините меня: у меня слишком много черной работы, чтобы надевать фрак и перчатки. Притом не я составлял объявление, а Шульгин.
<...> Во всяком случае, чтобы не беспокоить Вас на будущее время, я могу поручиться, что Ваше имя больше не украсит объявлений «Дела». Только 500 экземпляров его выпущено; в остальных Вашего имени больше не будет; в этом Вы можете удостовериться практически.
[Комментатор кн.: Листи до Марка Вовчка (Т. 1) так объяснял помещенное здесь ниже извинительное письмо издателя журнала «Дело» Г. Благосветлова к писательнице: «В объявлении на 1867 г. в списке сотрудников „Дела“ редакция включила имя Марка Вовчка без согласования с писательницей. Это вызвало возмущение Д. И. Писарева и послужило причиной конфликта между ним и Благосветловым. Это письмо Благосветлов написал в связи с требованием Писарева извиниться перед писательницей» (с. 445)].