...Не могу не высказать недоумение, вызванное неожиданной для меня переменой во взаимоотношениях моих с Вашей редакцией.
В литературе — как критик, литературовед, редактор, переводчик с двух языков и, да не прозвучит нескромно, отчасти теоретик перевода, — я работаю больше полувека. Научную фантастику перевожу почти 20 лет, участвовала во многих сборниках «Мира». Привыкла уважать свою работу, ценить слово, вдумываться в каждую фразу. И привыкла в редакциях — в частности, в редакции НФ «Мира» — встречать уважение и понимание. За стиль перевода, за каждое слово и каждую запятую привыкла отвечать.
По возрасту и здоровью я не в силах приезжать в редакцию, но внимательнейшим образом читаю каждую корректуру, спорные места обсуждаю с редактором по телефону, помечаю на полях все соображения относительно правки.
Когда шла верстка «Разведки» Саймака (сб. «Кольцо вокруг Солнца»), у меня возникли кое-какие стилистические разногласия с А. Г. Белевцевой — мы обсуждали их по телефону, я (как всегда делаю) высказала свои соображения на полях верстки и в сопроводительной записке. Редактор заверила меня, что правку мою приняла и внесла в рабочий экземпляр. Но вот книжка вышла — и оказывается, правка внесена далеко не вся, появились какие-то не мои слова и обороты. И это явно не вина типографии.
Мне не все равно поднялся герой с места медленно или лениво, безвыходное рабство или безысходное, страшно ему стало или страшновато. Не все равно, что в одной и той же строке своего перевода я вдруг читаю вырезки и врезался (с. 298) — у меня в рукописи было «стержень вонзился в пол», и если даже «врезался» — типографская ошибка, я ее в верстке исправила — почему же в готовой книге, где уже ничего исправить нельзя, опять оказалось «врезался»?
Очень жаль, если такие «мелочи» кажутся редактору не стоящими внимания, а волнение переводчика по этому поводу — блажью. Но существует не только такое понятие, как уважение к переводчику, есть еще, в конце концов, закон об авторском праве — и там сказано, что без ведома и согласия автора (в данном случае переводчика, т. е. автора переводного текста) издательство не имеет права менять текст. Ведь речь не об идейных, политических ошибках или ошибках против грамотности, речь о стиле перевода, о разнице вкусов — почему же мне навязывают чужой стиль и чужой вкус, за моей спиной меняют интонацию, переставляют, вставляют, выбрасывают слова, одновременно уверяя по телефону, что все сделано только как у меня и по моей воле?
В примечании к письму сообщается, что на нем была пометка Норы Галь: «Не отослала, насколько помню, а зря!»