Начался торг по Гамзатову.
— Ну на кой вам... этот Абуталиб [лакский поэт, народный поэт Дагестана Абуталиб Гафуров
— Зачем же вычеркивать? Хороший, мудрый старик...
— И Шамиль этот у вас...
— Ну Шамиль-то уж не подрывает... (Встретили меня словами: «Ну вы опять подрываете...»)
Долго крутились вокруг эпизода, в котором есть рассуждение о том, что настоящие поэты все равно будут писать, запрещай им или не запрещай. А приспособленцы отсеются...
— Но это же предание. О конъюнктурщиках прошлого века.
И опять: «На кой... вам этот Шамиль?»
Всюду цензуру мы заменили на редакторов. Но по-прежнему выискивали, не осталось ли чего-нибудь. [...]
— Да ведь все знают, что у нас есть цензура. Во всяком случае, охрана государственной и военной тайны есть и в других государствах...
Но вновь крутимся вокруг места, где поэт мечтает о временах, когда не будет ни секретов, ни тайн... Как принято между «своими» — мат, «ты». И я перешел на этот стиль, не желая быть в неловком положении. Уровень!
<...>
А. Т. смотрел вчера по телевизору рассказ А. Чехова «Водевиль». Очень смешно пересказывал его содержание. О том, как чиновник сочинил водевиль с участием генерала, как сослуживцы поздравляли его: «Талант!», а потом задумались: «А не лучше ли убрать генерала, заменить его кем-нибудь другим... Признайся, ты ведь списал его с нашего генерала... И пристава убери... Ну зачем пристав...» Кончилось тем, что они начали открещиваться: «Ну, знаешь, ты нас в это дело не втравляй!..»
А. Т.: — Это так похоже на то, что у нас...
Володя рассмеялся: — Алеша то же самое рассказывал сегодня. Абуталиб. Да кто это такой? Вычеркните его, к чему он в рукописи!