А потом началась перестройка, и к нам в журнал пришел другой редактор — свой, родной, все понимающий, с которым можно не хитрить. Так нам казалось. Однако начальство есть начальство и у него свои резоны.
Как-то В. Я. Лакшин, который стал у нас теперь вместо Катинова и тоже читал все рукописи до главного сам и решал, давать или не давать читать главному, сказал по поводу предложенного мною рассказа одной молодой писательницы фразу, ставшую крылатой: «Печатать не будем, автора — приласкать». Рассказ был замечательный, но... про абортарий, назывался «Отделение пропащих». До главного Лакшин его не довел и, наверное, правильно. Вкусы главного Лакшин знал лучше нас.
А я стала автора «ласкать» — то есть звонить ей в Питер (тогда еще Ленинград), спрашивать, как и что пишется, просить показать и т. п. И наконец получила повесть. Очень славную повесть про двух старушек. Называлась «Евгеша и Аннушка». Пустила читать по кругу, всем понравилось, вплоть до зам. главного, С. И. Ч. Положили на стол главному. Проходит месяц, другой, третий... Рукопись лежит без движения: то ли название такое заурядное, не привлекает главного, то ли другие дела заели. Перед автором неудобно — ласкали, просили, всем нравится, дело совсем за малым — чтобы главный одобрил, и тотчас ставим в номер. Но время идет, а воз и ныне там, в чем причина — неизвестно. И тогда мы решили пойти на хитрость. Сережа Костырко, мой приятель, работавший в «Новом мире», эту рукопись знал, знали ее там и другие. И, с согласия С. И. Ч. и всех остальных, я пошла к главному и сказала: «Если мы не дадим эту повесть в текущий номер, то ее немедленно печатает „Новый мир“, они давно на нее нацелились, а автор исключительно из порядочности ждет столько времени». На следующий день я получила наказ сообщить автору о нашем положительном решении и сдавать рукопись в набор. А фокус заключался в том, что наши журналы зверски соперничали. На этом мы и сыграли.
Дело закрутилось. Марина Палей — это была она — как раз приехала сдавать сессию в Литинститут. Приехала прямо ко мне. Тут же у меня гостил Феликс Кривин из Ужгорода. Ночью, чтобы ускорить процесс, мы втроем сочинили «Доброго пути», которое утром в Литинституте, где Чупринин — С. И. Ч. — преподавал, кажется, и Марине, это дело подписал (все было разыграно как по нотам), кроме того, посадил Марину в такси и привез знакомиться к главному. Марина была в восторге — еще ни в одном журнале с нею так не обращались. Повесть пошла в набор, вышла, получила хорошую прессу, все, решительно все были довольны. Правда, об этой авантюрной истории Марина и до сих пор не догадывается. Очень уж не хотелось ее разочаровывать. А теперь она стала известным писателем, много печатается, так что, думаю, узнав, она только улыбнется.
Такие вот в редакторской практике случаются казусы.