Разумеется, выходят в свет и произведения значительные, заметные, о которых я говорил вначале [см. текст 371], есть они и в издательских планах, однако немало в этих планах и как бы заранее предопределенной серости и посредственности — оттого-то и трудно пробиться новому имени, еще «не открытому» таланту.
Какой же из всего этого выход? Есть ли он и можем ли мы все вместе его отыскать? Я думаю, есть, и одно из его условий — создание большей самостоятельности в системе отношений «писатель — издательство — книготорговля». Сегодня издательству все равно, купят или нет его книги. Странная получается цепочка: в писательских кругах ценятся одни имена, в редакциях — другие, те, кто продает книги и знает реальный, истинный спрос, имеют свое мнение.
Получается это оттого, что никто ни с кем не связан: читательский спрос, например, никак не отражается на материальной заинтересованности автора, с каждым последующим изданием он получает значительно меньшую сумму, доходящую до чисто символической (а это ведь труд, и он цену имеет, как и всякий труд, — таланта, здоровья, затрат времени), и такая тиражная политика толкает писателя к созданию все новых и новых «проходных», достаточно серых, но пухлых книг.
Редактор вообще не заинтересован в читателе, ему важнее всего и автора ублажить, и выговор не схлопотать, что там ему до спроса?
Что касается книгопродажи, то она начисто оторвана от процесса производства книг, никак с ним не связана, и книга, за которую, допустим, работники издательства получили премию, может быть списана в утиль, и, наоборот, восторженные читатели могут расхватать роман, ничего, кроме неприятностей, издательству не доставивший. Если, к примеру, на книгу чьих-то рассказов придет заявка в пятьсот тысяч экземпляров, то ее все равно издадут тридцатитысячным тиражом, а переиздать ее писатель уже не сможет, ибо Госкомиздат отдал негласное указание принимать только «новинки», а это значит, что много хороших книг до читателя не доходит, потому что тридцать тысяч — это тридцать тысяч, и для миллионов людей, не желающих ходить после работы в библиотеку, цифра эта ничтожно мала.
Я далек от мысли, что издательствам нужно во всем идти на поводу у читателя. Но если книгу никто не читает, если она скучна и поверхностна, то стоит ли ее выпускать в свет? А если, наоборот, она прекрасна и на нее есть спрос, то почему ее нельзя купить? Будьте уверены, редактор — тоже читатель, и притом квалифицированный. Он сразу же может определить цену книги, с первого же взгляда, и если он будет заинтересован (в том числе и материально) в ее дальнейшей судьбе, то, не нарушая всех прочих условий, он приложит все силы для того, чтобы помочь ей выйти, а значит, и поддержит талант.
Все это возможно только при открытом, честном, профессиональном подходе к делу, исключающем вмешательство в дело некомпетентных «влиятельных» лиц и волюнтаризм. Так, например, любая литературная премия и любое нововведение должно утверждаться, на мой взгляд, не в результате обсуждения их в «узком» кругу, а только лишь после предварительного обсуждения в писательско-издательских кругах.