Все не идут у меня из головы аплодисменты, которыми на недавнем съезде писателей России встретил зал призыв В. Белова восстановить областные издательства. В газетном отчете отсутствует ремарка «бурные аплодисменты», но они были, бурные не бурные, а все же прошумели, как всеобщий вздох облегчения: наконец-то сказано слово! Всеобщий... Всеобщим ли был этот «вздох»? Сейчас выскажу догадку — кто хлопал. Хлопали, надо полагать, литераторы из обездоленных некогда областей. Уверен, однако, что не все — какая-то часть из них. Хлопали москвичи — это уж точно. Задолго до съезда доводилось — и не раз — выслушивать сетования столичных литераторов: одолевает, мол, периферия, уже москвичам трудно пробиваться стало в свои издательства — прямо нашествие какое-то. И тут же надежды высказывались: ходит слух, что в ближайшем будущем все областные издательства, эти «неперспективные деревни», восстановят — глядишь, и мы тогда вздохнем.
Признаюсь честно — я не аплодировал оратору. Воздержался. И совсем не потому, что сам живу в городе, где издательство никогда не закрывалось (наоборот даже, в 1964 году укрупнение было за счет двух соседних областей и получило статус зонального), и что мне, «сытому», как говорится, «до лампочки» беды моих соседей. Просто я знал, что процесс этот, по крайней мере в Сибири, давно начался, и знал уже кое-какие горькие последствия его.
Словом, довожу до сведения заинтересованной общественности: Западно-Сибирского издательства — крупнейшего в регионе, снискавшего известность качеством книжной продукции, многими интересными начинаниями, получившего в свое время премию Ленинского комсомола за прозвучавшую на всю страну серию «Молодая проза Сибири» — этого издательства больше не существует. Пять лет назад отпочковался Омск. В этом году и Томск обрел самостоятельность. Издательство, таким образом, из зонального превратилось в Новосибирское областное.
Итак, вместо одного зонального — три областных. Что ж, будем рукоплескать? Или повременим? Давайте все же повременим, оглянемся назад, спросим: разве плохо жилось омичам и томичам в лоне Западно-Сибирского издательства? Или так: хуже разве, чем новосибирцам? Наверное, кое-кто, особенно из молодых, начинающих литераторов, ответит: да, хуже. Наверное, будет это в какой-то степени правдой. И понятно: хоть и невелики расстояния между названными городами, по нашим сибирским понятиям, а все же... самолет — хорошо, а трамвай — лучше.
Но по большому счету если тем, кого не страшил строгий, придирчивый подход к их творениям, — хуже было? Ущемлялись их права, отодвигались их рукописи ради того, чтобы «воткнуть» в план, допустим, кого-нибудь из живущих через дорогу от издательства новосибирцев? Ничего подобного. Это можно было бы доказать с цифрами, с тематическими планами прошлых лет в руках, да только статистика все равно не убедит обиженных (а они были, есть и будут, в том числе и обиженные несправедливо: такое уж это далеко не бескровное дело). Вот наглядный факт: журнал «Сибирские огни», у которого «бассейн» сбора — вся Сибирь с автономными республиками и областями, автономными округами, кто-то, тоже, видать, из обиженных, прозвал однажды «Новосибирскими огнями». И прилепилась кличка, пошла гулять. Повторяют ее по городам и весям Сибири новые и новые отвергнутые. Хотя, казалось бы, чего проще: возьми
Так что вопрос «кому хуже — кому лучше?» правильнее переформулировать так: а кому легко было? Новосибирцам не жилось вольготнее в «своем» издательстве, чем омичам и томичам. Не оказывали им издатели предпочтения лишь потому, что они «свои». Предпочтение... хе, хе! Я вот пришел в издательство проверить вышеизложенные соображения и предположения, а собеседники мои — директор и главный редактор — все чего-то глаза долу опускают. И тогда лишь просветлели лицами, когда поняли: многолетний автор их заявился на этот раз не собственные интересы отстаивать, не «шапку ломать», не рвать на груди рубашку: за что казните?!
Но если мы согласимся с той истиной, что издательства существуют прежде всего для читателей, а не для желающих во что бы то ни стало издаться, если взялись мы за перо с высокой целью — внести достойный вклад в отечественную литературу, а не просто пополнить вклады на сберкнижки да удовлетворить авторский зуд, — то время нам не прежние утеснения вспоминать да «пробоины» пересчитывать, но обеспокоиться: что же дальше будет?
Западно-Сибирское издательство, несмотря на все издержки его работы, о читателе радело прежде всего. Понуждал к тому ранг зонального. Призывали давние традиции Новосибирска — этой «промежуточной столицы», с ее «испытательных полигонов» «стартовали» многие и многие писатели, имена которых сделали честь советской литературе. (Кстати, о традициях — именно в Новосибирске состоялся I съезд сибирских писателей,
Издательство не замыкалось даже в зональных рамках. Выходили, особенно в сериях «Библиотека сибирского романа» и «Библиотека сибирской поэзии» книги иркутян, красноярцев, барнаульцев, якутов, бурят, горноалтайцев. А представляются в упоминавшейся уже серии «Молодая проза Сибири» от москвича Чивилихина до иркутянина Распутина.
Ну, а что же теперь? А теперь вот главный редактор Новосибирского уже издательства резонно говорит: «Помилуйте, с какой стати будем мы издавать, к примеру, барнаульцев? У них свое издательство имеется — Алтайское. И они новосибирцев что-то не шибко привечали».
Да, гостеприимность и широта бывшего Западно-Сибирского издательства как-то не очень вдохновляли соседей их — издателей Кемерова, Красноярска, Алтайского края. Не унаследовали эти качества и отделившиеся омичи. Перелистываю тематические планы Омского издательства за
Хорошо помню всесибирский зональный семинар 1982 года — принимал участие в организации и проведении его. Весьма и весьма урожайным он оказался на новые имена. Только из Новосибирска шесть литераторов рекомендованы были на VIII Всесоюзное совещание молодых. Омские же читатели познакомились, выходит, лишь с омичами.
Любопытно, что дробление Западно-Сибирского издательства встревожило в первую очередь не новосибирских писателей. Пять лет назад донесся многоголосый вопль из Омска: «А мы как же теперь? Не бросайте нас!» Возопили, между прочим, те авторы, которые покряхтывали некогда: уж больно жесткий спрос в зональном-то! Нынче чешут в затылках некоторые томичи: «С одной стороны, вроде хорошо — свое издательство как-никак. Но с другой-то стороны: и без того были мы лишь зональными писателями, а теперь, значит, и вовсе... областными станем?»
Тревога и растерянность их понятны.
Они, видать, чувствуют себя, словно спутники Одиссея, проплывающие между Сциллой и Харибдой. С той лишь разницей, что желали бы оказаться «съеденными». Но зональное издательство (Сцилла) способно скушать только шесть из них — лучшие. Областное (Харибда) может всех проглотить, весь «корабль» — с кормчим и литературными юнгами. Ну, проглотит, а дальше?
Книги, выпущенные областным издательством, немедленно попадут в цепкие руки облкниготорга, проданы будут только на территории данной области, за границы ее просочатся лишь считанные экземпляры. Книгообмен в стране отсутствует почти совершенно. Как-то — давно это было — поэт Р. Филиппов, ныне руководитель Иркутской писательской организации, а тогда еще читинец, грустно пошутил: «У нас писатели прикованы к областным издательствам, как некогда сибирские горнорабочие к каторжным заводам». С тех пор положение это усугубилось. Усугубил его книжный бум: книготоргам нечем торговать на собственной территории, а планы им каждый год увеличивают — до соседей ли тут? Помню, 20 лет назад, будучи молодым и честолюбивым, я поинтересовался в Новосибирском облкниготорге: куда разослан сборник моих рассказов? Мне принесли карточку с длинным списком городов, там были перечислены едва ли не все областные центры России. Запомнились, правда, смехотворные строчки, вроде: «Ленинград — три экз.». Но все-таки — длинный список! И вот 20 лет спустя я снова пришел в Книготорг, чтобы задать вопросы, ответы на которые были заранее мне известны. Зашел это я, значит, увидел на полке свою книжку 1984 года рождения и решил вместо долгих разговоров заглянуть — для сравнения — в ее карточку. Карточка явилась. Вот какие значились в ней строчки: «Москва — заказ 5 тысяч (отослано 200 экземпляров); Свердловск — заказ 3 тысячи (оставлено без последствий); Краснодар — заказ тысяча (тоже без последствий)».
Томск и Омск, правда, свои договорные части тиража получили: Томск — потому, что был еще в «зоне», а Омск, надо полагать, при содействии — книга печаталась в типографии «Омской правды».
И все. Другие просители не зафиксированы, видимо, их и не было. Что толку просить, если Новосибирск не удовлетворяет заявок соседних облкниготоргов так же, как и те новосибирского.
Какие там тысячи экземпляров! Чего захотели красноярцы-то, к примеру. Мы тут ближних своих писателей-сибиряков прочесть не имеем возможности, даже в библиотеке местной писательской организации: бибколлектор, через которые она комплектуется, и планов тематических других издательств не держит.
Вообще пренелепейшая складывается подчас судьба литератора, «прикованного» к областному издательству. Он известен в своем «околотке» (иной, глядишь, чуть ли не в классики уже произведен), его знают в Праге, Берлине, Хельсинки, в Нью-Йорке — черт побери! Ей-богу, зашел как-то в Западно-Сибирское отделение ВААП, остановился перед стендом с книгами моих земляков, изданных за рубежом. Гляжу — мать честная! Мишу-то аж за океаном перевели! А где-нибудь в соседнем Барнауле об этом писателе никто слыхом не слыхал. И соответственно во всей огромной России тоже.
И добро бы хоть какая-то компенсация была, хоть побыстрее книги в областных издательствах выходили. Так нет, все те же
Однако что же это я все о писателях да о писателях, словно задался целью доказать: живут-де в провинции, то бишь прозябают, сплошь непризнанные гении. Да нет же, во-первых, далеко мы тут не гении, а во-вторых, отнюдь не прозябаем. Каждый областной литератор имеет свою читательскую аудиторию, и не такую уж малочисленную. К примеру, в той же Новосибирской области проживает более 2,5 миллиона человек — в иной республике столько не наберется. И читатель в Сибири не менее взыскательный, чем в столицах. Если не более. Он не приходит в умиление от экзотики и плакатной героики — «высверками электросварки» да «грохочущими трассами нефтепроводов» его не прельстишь. Насмотрелся он на экзотику и ею сыт, что называется, по ноздри. Ну, а широкая, всенародная известность... Да шут с ней! «Сочтемся славою» — хотя бы и на небеси.
Теряют от создавшегося положения прежде всего читатели. Они оказались в положении «детей лейтенанта Шмидта», поделивших на «Сухаревской конференции» весь Союз Республик на 34 эксплуатационных участка. Да еще, в отличие от этих «детей», они и «конвенцию» нарушить не могут: не добровольно, не по жребию выбрали участки, демаркационные линии проведены областными издательствами, облкниготоргами.
Теряет литература (и опять же читатели), ибо критика, особенно столичная, доносит неполное, искаженное представление о процессах, в ней происходящих. Годами толкутся критики вокруг нескольких десятков писательских имен и по произведениям этих лишь вошедших в различные «обоймы» авторов судят: об успехах деревенской прозы, отставании производственной, мелкотравчатости исповедальной и т. д. Мы просто не знаем, что произрастает на необозримой (точнее, необозреваемой) литературной ниве страны, а значит, не можем все верно оценить и осмыслить.
Ну, ладно. К чему клоню-то? Наверно, читатель, приученный к конструктивным предложениям, уже заждался ответа.
Не восстанавливать областные издательства? Или — того больше — позакрывать некогда уцелевшие? Чур меня! Как сожмутся эти плескавшие на съезде ладони в кулаки... Да и по справедливости: ну можно ли снова отнять издательства, скажем, у миллионного Омска? В «ЛГ» уместно беспокоиться о судьбе «нетленной» литературы, но в областях-то у местных руководителей душа болит не только за «изящную словесность», в планах местных издательств значатся книги: «Пути увеличения производства фуражного зерна», «В помощь молодому токарю», «Межхозяйственные формирования в Энской области». А еще не известно, захотят ли столичные или региональные издатели помочь молодому токарю...
Но зачем же, восстанавливая областные издательства, понижать статус региональных, отступив с завоеванных рубежей, перечеркивать положительный опыт? Почему не наоборот — не спланировать «от достигнутого», не сделать зональные издательства истинно зональными? (Западная Сибирь, кстати, — это не только Новосибирск, Омск, Томск, а еще Тюмень, Кемерово, Барнаул.) Увеличить такому издательству штаты, повысить тиражи, «прирезав» вместе с землицей и бумаги — за счет областей. Пусть они там лишатся брошюры «Аллергия, профилактика и лечение» (15 тысяч экземпляров) или «Способы выращивания турнепса кормового». Переживут как-нибудь.
Один коллега-томич возразил мне: тогда, мол, все кинутся в мощное зональное издательство, а мы тут естественным путем вымрем. «Не вымрете, — ответил я. — Откроете двери соседям, тем, в частности, литераторам, на территории которых располагаются зональные издательства. Нет книгообмена, станем обмениваться рукописями. Нарушим конвенцию».
Есть и другой путь: открыть в регионах филиалы столичных издательств — «Советского писателя», «Современника», — вместо укрупненных зональных. Мы-то, провинциалы, охотно проголосовали за формулу «и — и» — и зональные, и филиалы — да предвидим ответ: больно жирно станет. Что ж, пусть тогда «или — или».
Вопрос этот давно уже витает в воздухе. Но пока именно витает. То пронесется слух, что вот-де скоро откроют филиал «Современника» в Иркутске, то вдруг вместо Иркутска станут называть Томск. Теперь все чаще произносится Красноярск, дескать, еще немного, еще чуть-чуть, и «приземлится» там вопрос, прорастет живым филиалом «Молодой гвардии».
Давно пора ему, вопросу, приземлиться. В Сибири необходимо открыть как минимум два филиала: один — в Западной, другой — в Восточной. Только подойти к этому делу следует по-государственному, учесть исторически сложившиеся центры «притяжения», наработанный там опыт, традиции, а не по принципу: дадим тому, кто проворнее да пробойнее (пусть «сидит» на уже готовой бумаге), кто полиграфическую базу уже успел отгрохать — с запасом мощности впрок — раньше соседей. А то посадишь там филиал, а местные товарищи по укоренившейся привычке «чужих не пущать» быстренько превратят его в еще одно областное издательство.