Был в отделе культуры [ЦК КПСС]. Конечно, звали из-за Солженицына, хотя вначале разговор шел обо всем — и о Хоххуте [его пьеса была отклонена цензурой по формулировке начальника Главлита П. К. Романова: «За педалирование еврейского вопроса»], и о Драбкиной.
— Вам, наверно, нечего печатать, — сказал не без ехидства Галанов.
— Нечего, — ответил я. — Количество ненапечатанных рукописей растет, целая гора уже, а печатать нечего.
Скушал Галанов. Я сказал, что Драбкину мы будем посылать в ИМЭЛ [устаревшее название Института марксизма-ленинизма] за двумя подписями — А. Т. и секретаря парткома Сутырина.
— Ну, зачем Сутырина! Получится коллективка (?)
Секретарю парткома нельзя подключиться к нашим хлопотам! И только потому, что сложнее будет отказывать: есть мнение парторганизации.