Любезный Погодин! Честь тебе и слава, и благодарность ото всех, кто дорожит памятью Карамзина и славою России. Я прочел твое Слово [«Историческое похвальное слово Карамзину»] с истинным наслаждением. Давно ничто литературное не производило на меня такого впечатления: Карамзин явился у тебя в своем истинном виде, и, таким образом, речь твоя воздвигает ему в сердце читателя великий памятник, лучше симбирской бронзы. Замечаний, которых ты от меня требуешь, я сделал не много. Оттого ли, что большие красоты заслонили от меня мелкие недостатки, или оттого, что их нет, только вот все, что я заметил:
№ 1. Согражданина вашего. Он не симбирский, а русский гражданин, и, следовательно, — согражданин всех нас. Эту честь нам уступать нельзя. Не лучше ли сказать: согражданина вашего, нашего общего согражданина...
p№ 2. Не один Симбирск ставил памятник Карамзину; потому выражавший свои чувства при этом случае не мог быть органом одних симбиряков. Нельзя ли сказать органом общего чувства...№ 3. О книжной лавке Карамзин не заботился. Сочинения его продавались без его хлопот. Не вернее ли будет: между типографией и письменным столом.
№ 4. В прежние века не было безусловных верноподданных. Сколько князей изгонялось за нарушение условий! Одно подозрение в злодеянии Бориса восстановило против него всю Россию. Одно неуважение к обрядам и обычаям русским уничтожило Самозванца. А те грамоты, на которых целовали крест наши властители при восшествии на престол от Шуйского до Анны? — Нет, то-то и особенность нашего прежнего верноподданства, что оно было не безусловное, но, напротив, условленное законностью. Самое слово «верноподданный» как-то нейдет к характеру прежних веков. В нем закал нового времени. Оно из лексикона Феофана и Яворского. К тому же весь конец этого периода слишком пахнет риторикой, хотя начало его прекрасное.
№ 5. Нельзя ли сказать: который по примеру древних, забытых веков...
№ 6. Можно ли сказать: честь и слава веку и государству, где крепостный крестьянин и пр.?..
№ 7. Не правильнее ли: забытый в прошедшем веке? Потому что в прежние века мы без сравнения больше ценили доблести нравственные и внутренние, религиозные, чем внешние, видимые.
№ 8. Что за правила твоего искусства? и зачем об них думать? — Все, что наводит на риторику, наводит и на зевоту.
№ 9. Что такое — Русский Бог? — Вообще эта манера говорить о Ломоносове уже очень опошлилась. Там, на берегу Белого моря и проч. Не лучше ли так: Богу угодно было, чтобы еще при жизни Самодержца, преобразователя Государства, родился тот крестьянин, которому предназначено было преобразовать наше слово. Через пятнадцать лет и пр.
№ 10. Ведь что-то не в тоне. Не лучше ли и моменты заменить ступенями, или, по крайней мере, периодами.
№ 11. Здесь, кажется, место упомянуть о Новикове и представить в настоящем свете его влияние на Карамзина. Ты, правда, упомянул о нем в другом месте, но только что упомянул. В памяти о Карамзине Новиков должен занимать не такое место. Конечно, собственный гений и внутренний голос был руководителями Карамзина; но кто раскрыл в нем этот гений? Кто освободил этот голос от шума мелкой жизни? Кто вдохнул живительную мысль и дал средства к высокому направлению жизни? — Хорошо бы было представить здесь это общество незаметных делателей, трудящихся в тишине и без славы, без выгод, на пользу человечества и Отечества. Карамзин мог сблизить язык с естественностию и с действительною жизнью потому, что жизнь действительная уже получила то высокое значение, которое было ею утрачено и без которого она не могла иметь образованного слова. Карамзин разрешил вопрос потому, что вопрос уже был предложен и данные к решенью готовы.
№ 12. Успокоившись — лишнее. Может быть, писатель испытывал сильное волнение, но читатель еще спокоен, хотя и заинтересован.
№ 13. Произвести впечатление о себе в правительстве — не по-русски.
№ 14. Бабушка Екатерина Афанасьевна Протасова, при которой мы читали твою речь, заметила при этом случае, что вместе с необыкновенным успехом, который имела «Бедная Лиза», вместе с необыкновенным восторгом возбудила она и сильных, горячих порицателей, которые говорили тогда, что при этом упадке искусства остается ожидать только того, чтобы писатели называли своих героев еще и по отчеству! — Вы увидите, говорили они, назовут! право, назовут и по отчеству! За это злонамеренное пророчество сердились тогда все обожатели Карамзина.
№ 15. Прекрасный отрывок: здесь весь Карамзин в зародыше. Здесь слышан и Новиков. Не тут ли сказать об нем?
№ 16. Начиная с крестьянской; задача — не крестьянская, хотя и о крестьянах. Нужно другое слово.
№ 17. Зачем объявлять эту тайну?
№ 18. Слово республиканская свобода колет глаза. Не лучше ли народная?
№ 19. Как хочешь, закрыв глаза — не хорошо. Потому-то он и ринулся в бездну русской истории, что открыл глаза, которые у других были закрыты.
№ 20. Не лишняя ли эта вставка от черты до черты? Зачем тут рассуждение о правилах науки или искусства? Не лучше ли прямо начать: в приготовлении материалов и проч.
№ 21. Уж это слишком! Богословам начинать с Карамзина!
№ 22. Как остальные выписки твои все кстати и объясняют твою мысль, так эта выписка, надобно признаться, самая несчастная. Подумай хорошенько, можно ли без оговорки выставить эту мысль Карамзина? — Если была темная точка в светлом уме Карамзина, то, конечно, это смешение понятий о единовластии и самовластии, о воспитании грубого и невежественного народа просвещенным правительством! — Здесь начало раздвоения между правительством и народом. — Разум народа — в церквах, в университетах, в литературе, в убеждениях сословий и пр. — В правительстве — народная воля; может ли быть воля умнее разума? Может казаться умнее, когда, не слушаясь разума, подражает чужому образу действия. Отсюда минутный блеск и неминуемое расстройство организма. Оттого Петр идет не в пути народа, а наперекор ему. Одним словом, здесь то вся завязка вопроса между Востоком и Западом в русском образе мыслей. Приводя Карамзина без возражений, ты опровергаешь сам себя.
№ 23. Язык произвестися не может.
№ 24. Отчего Жуковский назван воспитанником Карамзина, а не просто другом?
Но главное, что можно заметить о всей речи, это то, что она производит впечатление сильное и написана и действует прекрасно. Честь тебе и слава!