Виноват перед Вами, до сего дня не собрался написать о пьесе [«Робеспьер», оттиск которой из «Красной нови» Ф. Ф. Раскольников послал М. Горькому в конце марта 1930 г.]. Прочитал я ее давно; она показалась мне тяжеловатой, несколько перенасыщенной словами, а характеры в ней — недостаточно четко оформлены.
Исторически — они, кажется, верны, т. е. говорят то самое, что говорили, слова их Вы слышите и воспроизводите более или менее точно, но речевые, характерные особенности, «акцент» недостаточно подчеркнут, как мне кажется. Это делает людей — до известной степени — однообразными. Недостаток этот, — если он действительно существует, а не плод субъективного моего воображения, — недостаток этот не могут сгладить артисты театра. Посему я бы советовал Вам посмотреть на пьесу как на чужую и «проработать» ее: кое-где — сократить, а главное — подчеркнуть различие характеров отношением героев к «быту», к внешним мелким фактам их бытия. Человек ловится на мелочах, в крупном можно «притвориться», мелочь всегда выдаст истинную «суть души», ее рисунок, ее тяготение.
Должен сказать, что к моим суждениям о драматическом искусстве следует относиться строго критически, ибо, считая эту форму литературы самой трудной, я плохо разбираюсь в ней — как Вы знаете — сам могу писать пьесы только очень неудачные. Кстати, покаюсь: именно этим делом и занят — между прочим, — а прочее увлекает меня гораздо больше, чем пьеса.