Помню... выступление (оно продолжалось не меньше получаса) Зощенко на заседании секции [прозы] в тот вечер, когда обсуждалась моя повесть «Дом на Моховой». Не знаю, сохранилась ли стенограмма этого выступления. В одной из глав моей повести, посвященной изображению войны и блокады Ленинграда, описывается фронтовой Сестрорецк, городок, только что покинутый эвакуированными жителями. Дома еще выглядели так, словно их обитатели отлучились на час или на два и вот-вот вернутся.
Через толстое стекло часового магазина было видно, как еще продолжали жить большие часы, строго и точно отмеривая время.
— Все это описано реально, — говорил тихо, словно размышляя вслух, Зощенко, — но есть одна совершенно недостоверная деталь. Часы тикают. А это не может быть слышно через стекло магазинной витрины. Ошибка? Просчет? Другого автора, я не сомневаюсь, в этом бы обвинил. Но у Геннадия Гора свое видение, свои взаимоотношения с миром и действительностью. И я не считаю нужным засчитывать ему за недостаток то, что в его стилистической манере может оказаться достоинством.
Я привожу это место из выступления Зощенко не для того, чтобы привлечь внимание читателя к своей особе, а чтобы отметить осторожность суждений Михаила Михайловича, когда речь шла о прозе и праве писателя на «ошибки», сделанные случайно, продиктованные стилистическим поиском.