В замечательном фильме Георгия Данелия по сценарию Александра Володина «Осенний марафон» наряду с главным героем, талантливым переводчиком Бузыкиным, выведен образ его приятельницы, тоже переводчика (она куда менее талантлива, но, по крайней мере, осознает, что не в состоянии переложить оригинальный текст на русский с той же стилистической точностью, что и Бузыкин), а также на редкость бездарного слушателя переводческих курсов, который, помнится, на просьбу подобрать синонимы к слову «бежать» нашел только «быстро бежать». Если взглянуть на качество переводов, предлагаемых сегодня российскому читателю, станет ясно, что 90% из них сделаны тем самым слушателем, а еще 10% — той самой приятельницей. Бузыкиных же почти не осталось.
Вполне оправдан, однако, вопрос: а трагедия ли это? Собственно говоря, подавляющее большинство переводных произведений на нынешнем книжном рынке и в оригинале написаны несложным, даже примитивным, языком, да к тому же предназначены лишь для того, чтобы развлечь. Никакого особого переводческого мастерства здесь не требуется, вполне хватит добротного среднего уровня (другое дело, что и такого уровня мы в большинстве случаев не наблюдаем, поскольку далеко не каждая книга сегодня готовится к печати редактором). Тем не менее эта ситуация потенциально опасна, ведь издатели, привыкшие не слишком беспокоиться о переводе, с аналогичной меркой подходят к произведениям нешаблонным и высокохудожественным. А вот их-то безграмотность переводчика может попросту загубить, в том числе и в коммерческом отношении.
Логика здесь простая. Возьмем неизвестного иноязычного автора, первая книга которого выходит на русском в слабом переводе. Каким бы увлекательным ни был ее сюжет, какие бы глубокие идеи в ней ни содержались, мнение многих читателей будет однозначным: эта книга — плохая. Нескладный текст не станешь перечитывать, новое произведение того же автора не захочешь купить, а в ответ на вопрос приятеля, как, мол, впечатление, только поморщишься или пожмешь плечами... Результат: писатель потерян для российской культуры и книжного бизнеса как минимум лет на десять, пока кто-нибудь не попробует заняться им снова. Но это десять лет, которые вычеркнуты из нашей жизни, потому так раздражает неумелый перевод хорошего произведения.
Можно ли что-нибудь сделать, чтобы хотя бы некоторые — наиболее достойные — вещи переводились на русский с более-менее гарантированным качеством? Кое-что можно. Об этом речь шла на «круглом столе», который прошел в «КО»... [см. текст 1534]. Что касается возможностей нашей газеты, то мы объявляем о начале долговременной акции с целью укрепления в переводческом сообществе критериев профессионализма и добросовестности. Изначально возникали мысли о некоем «черном списке» халтурщиков, даже вспоминалась замечательная практика запретов на профессии. Но это, пожалуй, был бы перебор. В конце концов, у самого талантливого переводчика могут быть творческие неудачи, да и жесткие временные рамки, которые ставят издатели, не способствуют созданию качественного текста. Издателей, кстати, тоже нужно понять, ведь затраченные на покупку прав средства должны окупиться...
В итоге мы остановились на идее «черных шаров». Отныне те переводчики, которые не справились с работой либо сознательно схалтурили, будут получать от нас виртуальный «черный шар». Один или два получить неприятно, но не страшно. А вот три или четыре могут рассматриваться как звонок читателям и издателям: с этим человеком лучше не связываться. Жестоко? Очень может быть. Но ничуть не более жестоко, чем выпускать в свет книжки с пассажами типа «От ее прищура можно было зажигать спички».