В свое время я уже писал о книге Л. Чуковской (Вопр. лит. 1961. № 3; [здесь текст 81]), но вынужден сейчас вернуться к проблемам, которых касался в моей рецензии. Это необходимо и в связи с темой предлагаемой статьи, и в связи с возражениями, которые сделал мне В. Муравьев в статье «Именем литературы» (сборник статей «Редактор и книга» /вып. 3. М.: Искусство, 1962/).
Меня несколько удивил характер возражений В. Муравьева, необъективность и даже запальчивость его тона. В. Муравьев пишет о моей рецензии так, что не знающий ее читатель может подумать, будто я только и делал, что изничтожал книгу Л. Чуковской. При желании легко убедиться, что я высоко оценивал эту книгу и говорил, что она должна стать настольной для редактора и писателя. Правда, я высказал и некоторые критические замечания. В. Муравьев оспаривает их весьма рьяно и представляет дело так, будто я не понял смысла книги Л. Чуковской и делаю критические замечания «с позиций усовершенствования ремесла», в то время как Л. Чуковская подходит к делу с позиций «искусства».
Конечно, редактирование художественных произведений не может быть ремеслом, это работа в области искусства, и она требует таланта. Но искусство не священнодействие, не жречество, и — хочу заметить В. Муравьеву — оно требует и знания ремесла, без которого не может быть и искусства.
<...>
Я не понимаю также, почему В. Муравьеву так не нравится сравнение издательства с фабрикой. Ведь издательства, а не редакции! Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать. Не фабрикуется роман, но издание романа — производственный процесс.
А далее мы подходим к действительно важному пункту наших споров.
Решительные возражения вызвала у В. Муравьева моя мысль о том, что, усваивая и изучая даже превосходный опыт прошлого, например опыт Маршака и созданного им коллектива, нельзя просто перенести этот опыт в новые условия работы. Такими новыми условиями, на мой взгляд, являются издательства-левиафаны, огромный поток рукописей, поступающих в редакции. Количественный рост числа рукописей и издаваемых книг определяет не только количественную разницу по сравнению с временами Пушкина, Некрасова, Короленко, со временем, когда Маршак работал в редакции. Количество переходит в качество. И хотя редактирование остается по-прежнему ювелирной работой, а не штампованием гаек, но масштабы издательства требуют поисков новой организации редакционной работы.
Для того литературного потока, который буквально захлестывает журналы и издательства, для того, чтобы успевать читать все эти рукописи, отбирать из них лучшие, талантливые и редактировать их, не хватит сил тех мастеров, о которых говорит Л. Чуковская. Я говорю это не с позиций «усовершенствования ремесла», а с позиций реальной действительности, живой практики.
Дело даже не в том, что при нынешнем масштабе редакций в издательствах на плечи заведующих ими ложится немало организационной и технической работы. Допустим, что ее может выполнить особый заместитель.
Дело в том, что необычайно возросло по сравнению с прежними временами число профессиональных писателей, число пишущих. Если прежде большой мастер, руководящий редакцией, мог сам знакомиться с поступающими рукописями, говорить о них с авторами, редактировать их и в то же время иметь возможность писать самому, то теперь это физически невозможно.
Как же выйти из этого положения? Как представляю я себе организацию работы редакции?
Оговариваюсь, что я не предлагаю какой-то новой «системы» или «рецептуры». Я считаю вообще, что гвоздь редакционного дела не в системе, а в людях, что у каждого большого мастера найдутся свои соображения о том, как организовать работу в редакции, свои методы работы с авторами. Речь ведь идет об искусстве, о разных индивидуальностях, о самых различных по характеру и сложности рукописях.
Но все же: как мне рисуется работа редакционного коллектива?
В плане редакций всегда будет какое-то количество переизданий книг, уже получивших признание печати и широкого читателя. В большинстве случаев эти книги не потребуют серьезной работы над ними. Их надо перечесть и, быть может, рекомендовать автору некоторые исправления.
Далее, в числе предложенных рукописей окажется несколько книг, написанных мастерами, не уступающими тем, кто трудится в издательстве, а зачастую и превосходящими их талантом, знаниями и уменьем. По отношению к ним работники редакционного коллектива выполняют роль подготовленных и даровитых читателей, советчиков, роль «свежего глаза».
Далее окажется большое число рукописей, принадлежащих начинающим, молодым, а также уже профессиональным авторам, представляющим, однако, собой «младших богов». Именно этим рукописям надо отдать главное внимание, авторы их нуждаются в помощи редактора.
Так как количество таких рукописей все же достаточно велико, то я полагаю, что без пресловутых рецензентов обойтись нельзя. Конечно, если еще и еще увеличивать штаты редакций, то можно достигнуть такого положения, что все рукописи удастся рецензировать внутри редакции. Но опыт подсказывает, что многие писатели и критики, являющиеся отличными, тонкими и глубокими рецензентами, не согласятся войти в штаты редакции и отдать все свое время редакционной работе. Можно ли из-за этого отказываться от возможности время от времени обращаться к таким превосходным рецензентам, какими я считаю, например, Н. С. Атарова и К. Я. Горбунова? Не все ли равно, являются они штатными или внештатными членами редакционного коллектива, группирующимися вокруг того мастера, который возглавит редакцию?
Итак, во главе редакции должен стоять высококвалифицированный работник типа художника-педагога, объединяющий большую группу штатных и внештатных сотрудников: писателей, критиков, редакторов, в том числе опытных и «начинающих». Этот коллектив будет способен сообща разобраться в любой книге, а в случае нужды получить консультации и у историка, и у философа, и у экономиста, и у физика, и у биолога и т. д. Такой коллектив, облеченный доверием и имеющий самостоятельность, успешно заменит многоэтажную, громоздкую, родившуюся из недоверия и перестраховки систему проверок, перепроверок, стоп-сигналов и т. д., которая себя изжила.
Сокращение числа внутрииздательских «хождений по мукам» сократит тот слишком большой промежуток, который отделяет поступление рукописи в издательство от ее превращения в книгу и появления на прилавке.
Остается сказать несколько слов о том, что не надо путать творческое единомыслие редакционного коллектива с творческим течением в литературе, как это делает В. Муравьев.
Л. Чуковская в своей книге говорит все время о творческом течении, я ей возразил, что нельзя допускать, чтобы издательство издавало книги какого-либо одного творческого течения.
В. Муравьев берет сторону Л. Чуковской. Он пишет, что «не так важно, как называть такое единство» (имея в виду единство мнений редакционного коллектива). И опять, разумеется, нападает на меня, говоря, что якобы я подвергаю сомнению внутреннюю согласованность работы редакции «с точки зрения пользы для производства».
Нужно ли разъяснять, что творческое течение и творческое единомыслие редакционного коллектива понятия разные и что нельзя, например, было бы издавать в «Советском писателе», скажем, только В. Вишневского, А. Довженко и тех, кто идет в их стилевом «кильватере», и не издавать В. Некрасова и Э. Казакевича и родственных им писателей или наоборот.
Предлагая же создавать при редакциях «творческие лаборатории», я имел в виду только то, что в них можно готовить молодых редакторов, поскольку ни филологические факультеты университетов, ни педагогические институты, ни полиграфический институт таких работников не могут подготовить. Такие лаборатории, конечно, не заменят творческого редакционного коллектива, а явятся учебно-экспериментальной ветвью его.
Таков в моем представлении возможный вариант организации редакционного коллектива в издательстве художественной литературы.
Первая часть этой статьи Ф. Левина напечатана в разделе IV (текст 611).