6 [продолжение]
Прежде всего, пора серьезно подумать о подготовке и переподготовке редакторов. Кто такой редактор? Ясно, что редактором может стать только тот, у кого есть призвание к литературно-педагогической деятельности. Но, как и во всяком искусстве, тут одного призвания мало. Прежде чем стать мастером своего дела, редактор должен пройти строгую школу — и не только общую, а и весьма специфическую, — как всякий деятель искусства: скрипач ли, актер... Литература не сможет подняться на новую, высшую ступень, если уровень редакторского искусства останется прежним. Из начинающих и рядовых литераторов должны расти мастера, а для этого наши редакции должны стать очагами литературной культуры. Сам писать книгу за автора или поручить ее «дорабатывать» (а то и дописывать!) литературному дельцу редактор не должен. От неталантливых рукописей надо непременно отказываться сразу, не тратя труда, времени, денег на то, чтобы их «доводить». Довести их до таланта (это понятие Лев Толстой предлагал заменить понятием «самобытность»), довести их до самобытности все равно не удастся. Против бездарных или вульгарных книг редактор должен стать надежным барьером. Над талантливыми же, то есть самобытными, хотя бы и неумелыми, рукописями редактор должен научиться работать. Для этого, в частности, он должен научиться уважать попытки писателя, в том числе молодого и неизвестного, говорить собственным голосом и, когда литератор отстаивает то, что ему в рукописи дорого, не упрекать его немедленно в зазнайстве и неблагодарности, а постараться проникнуть в его душевный строй, ясно представить себе владеющий его воображением замысел — и помочь ему этот замысел осуществить. Редакторское искусство — одно из самых сложных. Оно требует знания жизни, широкой литературной образованности, знания родного языка.
Но знания — это еще далеко не все. Конечно, редактор должен в совершенстве, не хуже профессионального корректора знать, например, синтаксис и грамматику и опираться на это точное знание в своей работе. Но, кроме того, он должен овладеть таким инструментарием, как вкус, чутье к языку, слух — к ритмическому движению, к интонации, к стилю. Искусство — не арифметика, оно требует интуиции. Без сильно развитого чутья редактор заблудится при первых же своих шагах. Стремясь соблюдать правила, он начнет педантически оберегать и тем мертвить язык, стремясь поощрять словотворчество, станет всякий выверт принимать за самобытность... Только обладая, кроме знаний, развитым слухом и вкусом, редактор может стать тем, кем ему быть надлежит: взыскательным помощником сложившегося мастера и надежным вожаком молодого, деятелем литературы, умеющим постигать идейно-художественный замысел вещи и с высоты этого постижения судить о каждом эпизоде, характере, слове. Сводить редакторскую работу к намеренному выискиванию «чуждых нот» или к усердному подчеркиванию народных выражений и не совсем привычных слов — значит превращать ее в занятие пустое и вредное.