Статья известного русского писателя Викентия Викентьевича Вересаева
Статья носит характер принципиальный. И, как справедливо пишет исследователь вересаевского творчества Ю. Бабушкин, она «не была следствием минутного раздражения неудачной правкой... „невыдуманного рассказа“ „Туз“ в редакции журнала „Тридцать дней“» (Бабушкин Ю. Работа В. Вересаева над коротким рассказом // Вопр. лит. 1960. № 7. С. 201). Минутного, временного раздражения, которое обычно появляется у авторов в подобных обстоятельствах, читатель в статье Вересаева не найдет.
И для писательской практики самого Вересаева, для его взаимоотношений с редакциями и редакторской деятельности статья не кажется случайной.
В неопубликованных «Литературных воспоминаниях» старого большевика литератора и книгоиздательского деятеля Н. С. Клестова (Ангарского)
«Вересаев разошелся со „Знанием“ потому, что оно вопреки договору без предупреждения выкинуло, из боязни цензуры, всю последнюю главу записок „На войне“» (Отдел рукописей Гос. б-ки СССР им. В. И. Ленина, ф. 9, ед. хр. 2, л. 18).
Действительно, бóльшая часть — не вся! — последней главы записок «На войне», появившейся в ХХ сборнике «Знания» (1908 год), была выброшена редакцией. Глава («Домой») обрывается на фразе: «Впереди — Россия», потом следуют строки многоточий и стоит Конец, есть и ряд других сокращений.
Выкинутая часть была с точки зрения цензуры наиболее крамольной. Ведь Вересаев описывал в ней революционный подъем среди солдат и в стране, называя всё своими настоящими именами: «...впервые широко развернулось перед глазами то, о чем я читал, вдруг стало видно глубоко вдаль, и сделалось ясно, что, за два года нашего отсутствия, в России, действительно, родилась светлая свобода. Ее могли теперь бить, душить, истязать. Но, раз рожденная, она была бессмертна. Убить и положить ее в гроб было уже невозможно» (Цит. по: Вересаев В. В. На войне.
Желая спасти сборник от полного запрета, редакция «Знания» сама обрубила главу.
Однако в поступке редакции писатель справедливо увидел своеволие, и сразу по выходе сборника пишет протест.
В черновом наброске письма /ЦГАЛИ, ф. 1041, ед. хр. 15/ фраза «Последнюю главу...» была сначала записана так: «Последняя глава г. заведующим фирмою издательства почти целиком выброшена, и насчет этого он не счел нужным даже предуведомить меня или встретиться со мною». Заведующим фирмою «Знания» был К. П. Пятницкий.
Что верно, то верно — никакие цензурные соображения не оправдывали того, что редакция не договорилась с автором. Кстати, в том же году Вересаев доказал, что книга могла пойти и не с обрубленным концом, издав записки отдельно (М. Горький был немало удивлен тем, что Вересаеву удалось выпустить «На войне», и писал по этому поводу с Капри 6 марта 1908 года Пятницкому: «А Вересаев издал свою книгу? Браво!» /Архив А.М.Горького. Т. 4. М.: Гослитиздат, 1954. С. 236/).
Это было в 1908 году.
А когда в 1940 году журнал «Новый мир» публиковал цикл «невыдуманных рассказов» Вересаева (№ 6, 8, 10), между автором и редакцией возникли разногласия все по тому же поводу — по поводу самовластия редакторов. Эти разногласия отражены в письмах Вересаева к В. П. Ставскому
19 июля 1940 года, вскоре после выхода шестого номера журнала, Вересаев написал такое письмо:
Дорогие товарищи!
Просматривая напечатанные в последней книжке «Нового мира» мои рассказы, я увидел, что несколько рассказцев выброшено редакцией. Я всегда готов пойти навстречу советам и указаниям редакции, если это для меня хоть сколько-нибудь приемлемо. Но я решительнейшим образом протестую против того, чтобы что-нибудь выбрасывалось без моего ведома и согласия. Если при передаче рукописи я не подчеркнул этого, как первого и обязательнейшего условия, то только потому, что до сих пор ни в одной редакции журнала я не встречал такого отношения к себе.
С приветом
В. Вересаев
(ЦГАЛИ. ф. 1712, оп. 1, ед. хр. 271).
Редакция «Нового мира» грубо нарушила основное условие, поставленное мною, — не делать выпусков и сокращений без моего согласия, — условие, против которого Вы не возражали. Думаю, со стороны «Нового мира» будет элементарною корректностью, если он вынет из сентябрьской книжки изуродованное окончание «Невыдуманных рассказов» и предоставит мне право обратиться с ними в какой-нибудь другой журнал.
Цельное молоко — напиток ценный. Раз же Вы снимаете с него сливки, — куда я пойду со снятым молоком?
С приветом
В. Вересаев
(ЦГАЛИ, ф. 1712, оп. 1, ед. хр. 271).
Следует сказать, что вместе с тем Вересаев не был нетерпим к любой поправке редактора. В одном из трех известных нам писем к Ставскому, написанном 1 августа 1940 года, он советуется с редактором, например, о следующем: «...на стр. 128: „перед ряды“. Грамматика нарушена, но, по-моему, — звучит хорошо и точно. Однако не настаиваю. Если Вас коробит, измените, как хотите» (ЦГАЛИ, ф. 1712, оп. 1, ед. хр. 271). Речь шла о необычном обороте из рассказа «Враги». Вересаев описывает, как привели к железнодорожным мастерским три роты солдат, чтобы усмирить бунтующих рабочих. «Солдат выстроили спиною к вокзалу». Комендант «стал сзади солдат» и стал командовать:
— По толпе... залпом... роты...
И вдруг оборвал команду. Ряды стояли неподвижно..." Тогда «комендант вышел перед ряды и стал спрашивать отдельных солдат:
— Отчего ты не берешь на изготовку?» Действительно, здесь это точно. Редактор оставил оборот не изменив (Новый мир, 1940, № 8, стр. 128).
В другом письме, к директору Гослитиздата П. И. Чагину, 7 декабря 1944 года Вересаев сообщает, что им закончен полный перевод обеих Гомеровых поэм, «Илиады» и «Одиссеи», что «в настоящее время „Илиада“ редактируется членом-корреспондентом Академии наук Иваном Ивановичем Толстым», который сделал много очень ценных указаний, и что «двенадцать песен „Илиады“ соответственно этим указаниям исправлены». Любопытно, однако, как распоряжается Вересаев дальнейшей судьбой своего перевода. «Здоровье мое плохо, — это он пишет за полгода до смерти, — и навряд ли я успею исправить текст второй половины „Илиады“, а потом „Одиссеи“ по указаниям тов. Толстого». Так, мол, как же печатать? И Вересаев отвечает: в том виде, как есть. «У каждого поэта свой стиль, не исчезающий и в переводных его вещах... Поправки моего перевода соответственно указаниям знатоков сделали бы мой перевод пятнистым в смысле стиля» (машинописная копия хранится у В. М. Нольде).
Известно, что Вересаев сам был в свое время редактором — председателем правления и редактором «Книгоиздательства писателей в Москве»
Никогда. Такого случая в его редакторской практике не было.
Наоборот, — если только дело не касалось идейных, программных соображений, на которых строилось издательство, — Вересаев был безукоризненно деликатен как редактор и неподдельно строг ко всякому произволу других редакторов (см. впервые публикуемые в
Вот один пример. «Книгоиздательство писателей в Москве» готовило к выпуску две части сочинений об Англии публициста Дионео (псевдоним И. В. Шкловского /1865—1935/, печатавшего статьи в «Русском богатстве», «Вестнике Европы», «Русских ведомостях» и в других журналах и газетах). Автор в то время был за границей, в Лондоне. Заведующего издательством Н. С. Клестова (Ангарского) что-то не устраивало в книге Дионео, и он писал об этом Вересаеву (письма Клестова, на которые потом отвечал Вересаев, не сохранились), желая, по-видимому, чтобы тот санкционировал какие-то редакционные изменения в книге.
29 июня 1914 года Вересаев ответил Клестову письмом-открыткой:
Очевидно, Клестов под давлением Вересаева не стал больше посягать на книгу Дионео, но все же в «мелочах» еще сопротивлялся. В письме-открытке 9 августа 1914 года Вересаев ему пишет: «Ну, пускай „Меняющаяся Англия“ будет в центре... С автором нужно считаться» (Отдел рукописей Гос. б-ки СССР им. В. И. Ленина, ф. 9. ед. хр. 34).
«С автором нужно считаться» — эти слова Вересаева были его редакторским законом, который он только по своей человеческой деликатности не формулировал жестче («обязаны» и пр.). Редакторским законом и безусловным авторским требованием.
После истории с «Новым миром», о которой говорилось раньше, Вересаев почти всегда делал на рукописи, отдаваемой в редакцию, пометку. «Обязательное условие: сокращения, а тем более изменения — только с согласия автора. В. Вересаев», — как он написал на титульной странице машинописного экземпляра «Невыдуманных рассказов о прошлом» (хранится у В. М. Нольде), или: «Обязательное условие: никаких вставок и дополнений без согласия автора. В. Вересаев», — как написано на первой странице неопубликованной статьи «Мужество (исторические справки)» (хранится у В. М. Нольде).
Все сказанное, однако, весь этот экскурс сделан не для того, чтобы привязать публикуемую статью к биографии Вересаева. Содержание статьи «О художественных редакторах» выходит за рамки личной практики большого русского писателя, и потому она с интересом будет прочитана сегодня и редакторами, и писателями.